Михаил Коцюбинский - страница 6

О своих первых писательских пробах Коцюбинский внимательно выслушивает мнение окружающих. Он любит читать написанное друзьям, близким, советуется с ними.

Учительствуя в 1886 году в селе Михайловке, он читает «Андрея Соловейко» своей приятельнице Марии Михневич. Позднее этот же рассказ из уст писателя слушает в селе Лопатинцы крестьянин Андрей Дуляк.

В 80—90-х годах Коцюбинский написал и несколько стихотворений. В 1890 году львовский детский журнал «Звонок» публикует его стихотворение «Наша хатка», позже было написано подражание Т. Шевченко «Вечер» и «Марусе М.», посвященное Марии Михневич. Сам Михаил Михайлович относился к своим стихотворным опытам очень строго, к поэтическому творчеству позже не возвращался, печатать стихотворения отдельным изданием не хотел. Но не все здесь, впрочем, было так уж ученически и беспомощно. В стихотворениях начинающего писателя обнаружились черточки его индивидуального дарования: лиризм, умение точно уловить настроение, передать его в выразительных ритмических формах.

Большая семья Коцюбинских между тем постепенно распадалась. Суровая жизнь разбросала детей по белу свету. Сын Фома ушел из семьи, дочь Ольга уже зарабатывала себе на жизнь, устроившись ученицей в пошивочной мастерской Недельской в Виннице. Младший из сыновей, Леонид, после обучения в Каменец-Подольской школе переехал в Киев и занялся торговлей в небольшой лавчонке, перебиваясь, что называется, с хлеба на квас. С бабушкой в Виннице остались Михаил, Лидия и Оля. В 1888 году Михаила, двадцатичетырехлетнего юношу, избрали гласным Винницкой городской думы. Большинство вопросов, рассмотренных думой (о выделении 500 рублей для приобретения икон в честь «чудотворного спасения» царя и его семьи во время крушения поезда 17 октября 1888 года; о питейных заведениях; о постройке духовного училища; о коробочном сборе; о выделении 300 рублей из городских сумм на устройство завтрака по случаю молебствия при открытии Винницкого реального училища), были чужды Коцюбинскому, и протоколы заседаний думы по этим вопросам он или подписывал последним, или не подписывал совсем. 4 октября 1890 года, не дождавшись конца депутатских полномочий, он вышел из состава гласных думы. Эта деятельность была не для него. Он жаждал движения, действий, впечатлений. Он хотел видеть, слышать, впитывать в себя краски и голоса окружающего мира. Какое-то буквально стихийное любопытство тянет его к людям, он засыпает собеседника вопросами о подробностях и деталях, на первый взгляд малозначительных и неинтересных. Он ищет себя, пробует силы в переводах (из Чехова, Достоевского, Гейне, Мицкевича, Ожешко), пишет научно-популярные статьи и очерки («Жизнь украинцев на малых местах», «Изделия подольских крестьянок на выставке в Чикаго»), создает популярные биографии известных людей («Нюрнбергское яйцо»). Он буквально одержим страстью узнавания и передвижений.

Летом 1890 года в канцелярии киевского губернатора Михаилом был получен заграничный паспорт, и он отправляется во Львов. Готика львовских костелов, роскошные парки, узкие, как ущелья, извилистые улочки перенесли Коцюбинского в другой мир, а встреча с крупнейшим украинским ученым, поэтом, прозаиком и публицистом Иваном Франко наполнила душу восторгом. Да, перед ним был действительно титан! В его присутствии юноша чувствовал себя незрелым, начинающим, неопытным.

Такое именно впечатление и вынес из встречи с ним Иван Яковлевич. В письме М. Драгоманову от И (24) июня 1890 года Франко пишет: «из Украины были здесь двое: д-р Галин из Киева и один молодой человек из Винницы (М. Коцюбинский). С первым я не виделся, со вторым говорил. Он начинающий беллетрист, и ничего более»[8].

Во Львове завязались и издательские связи молодого Коцюбинского. Он посетил редакции журналов «Правда», «Звонок», «Заря» и «Дело», познакомился с их редакторами: А. Барвинским, В. Шухевичем, Василием Лукичем и И. Белеем. Позже в этих журналах стали печататься его произведения.

В конце августа этого же года осуществилась и давнишняя мечта Коцюбинского побывать в Каневе на могиле Тараса Шевченко. Скромный днепровский пароходик причалил к Чернечьей горе на рассвете. Михаил Михайлович был в толпе крестьян и идущих из Киева богомолок. В руках небольшой этюдник с акварельными красками, альбом. Долго с непокрытой головой стоял Коцюбинский у могилы Кобзаря. «…Печаль камнем отягощает сердце, слезы тихо льются из глаз, когда вспомнишь, кто здесь похоронен… — читаем в его очерке «Шевченкова могила». — Перед глазами встает вся жизнь поэта, его судьбина горькая, его желание хотя бы последние дни провести на родной земле, над Днепром: