Милее всех роз - страница 27

— Эта штука уже оседает! Надо ее быстренько съесть, а не то…

Марго застыла в дверях столовой, так что Нейл наткнулся на нее. К потолку метнулось пламя, и Трафальгар, перепуганно мяукнув, спрыгнул со стола и метнулся наверх.

— О Господи! — вскрикнула Марго. — Проклятый кот опрокинул свечку!

Нейл увидел, что от упавшей свечи вспыхнула бумажная скатерть. Он оттолкнул Марго в сторону и бросился к столу, лихорадочно ища, чем бы потушить огонь. Ничего подходящего рядом не оказалось. Пришлось сорвать пиджак. Пока он сбивал пламя, опрокинул бокал с недопитым вином. Огонь зашипел и потух.

Марго с ужасом взирала на разоренный стол. Хлеб намок, тарелки, салат и белая скатерть залиты кроваво-красным вином, вино течет и капает на пол. Потом она перевела взгляд со стола на суфле, которое медленно опадало у нее в руках, и поняла, что вот-вот разревется. Но потом взяло верх чувство юмора.

Похоже, она сейчас расплачется… Нейл испуганно посмотрел на Марго, но тут она расхохоталась.

— Надо было приготовить копченого цыпленка!

— Или вишневый крем, — с невозмутимым видом подхватил Нейл.

Марго уронила погибшее суфле на стол и сама рухнула на стул. Нейл оперся на спинку соседнего стула, и оба зашлись хохотом.

— Ой, какая у тебя была физиономия…

— А как ты лупил по столу своим пиджаком!

Оба так смеялись, что Трафальгар, который вернулся на место преступления и укрылся за ящиком для дров, выглянул и недоуменно уставился на них своими бирюзовыми глазами.

— Ладно, малыш, вылезай! — позвала его Марго. — Не буду я тебя ругать. Нейл, ты уж извини. Ужин, как видишь, не удался. Ой, а как твой пиджак?

На спине пиджака оказалось огромное обугленное пятно.

— Нейл, я ужасно извиняюсь, — простонала Марго. — Ты не беспокойся, я починю!

— Даже не думай! Я всем буду хвастаться, как я геройски тушил пожар.

Он бросил обгоревший пиджак на спинку стула и добавил:

— Слушай, я тебе помогу убрать, но только потом. По-моему, сейчас нам обоим надо выпить. Поехали-ка в какой-нибудь здешний ресторан.

Марго вытерла глаза — она аж прослезилась от смеха.

— Знаешь, у меня есть идея получше. Суфле, правда, накрылось и паштет замерз, но я тут испекла два каравая, и у нас есть еще пиво, сыр и фрукты. Давай устроим пикник, а?

— Это посреди ночи-то?

Судя по тому, как Нейл на нее уставился, он явно решил, что Марго свихнулась.

— Да какая ночь? Полвосьмого всего, а на дворе полная луна!

— Что-то я не заметил…

Но Марго уже схватила с холодильника большую корзину и постелила на дно чистую салфетку.

— Держи хлеб!

Нейл покачал головой и взял каравай.

— И что мне с ним делать?

— Положи в корзинку, что же еще! Так, вот бананы, яблоки, мандарины… Виноград любишь?

— Люблю, конечно… Слушай, Марго, сейчас ведь еще только май. А здесь, в Беркширах, по-настоящему тепло становится только к августу.

— А это чипсы, — продолжала Марго, не обращая внимания на его возражения. — А где майонез? Майонеза нет… Ну ничего, обойдемся! Так, сыр… Черт! Сыр заплесневел!

Нейл заглянул через плечо, посмотрел на сомнительный сыр.

— Похоже на ту штуку, из которой делают пенициллин.

Марго махнула рукой, срезала плесень и сунула сыр в корзину.

— И еще надо взять…

Марго резко повернулась и наткнулась на Нейла. Она осеклась. Она оказалась так близко к нему, что ее мягкая грудь прижалась к его крепкому, мускулистому телу. Она отступила назад — поспешно и все же недостаточно быстро, вдруг почувствовав себя ужасно беззащитной.

А ее собственное тело оказалось предательски покорным. По жилкам растекалось тепло, и сердце снова колотилось как бешеное.

— Так, что нам еще нужно? — с трудом выговорила она.

Нейл-то прекрасно знал, что нужно ему. У него все тело ныло — так он хотел Марго.

Он напрягся, чтобы стряхнуть с себя наваждение. Даже если он пойдет на случайную связь — а с ним такого не бывало с тех пор, как он кончил колледж, — уж сейчас-то точно не время. Плита с отвалившейся дверцей, остатки суфле, Траффи трется о ноги, прося прощения… Уж сейчас точно не время и не место для романтических отношений.

— Да, салфетки! — сказала Марго. Она была близка к отчаянию, сердясь одновременно на себя и на него.