Милицейские были - страница 14

— Такая же, как и он, сбежала от родителей.

— Ох, эти родители! Их бы на скамью подсудимых!

— Родить ребенка еще не все. Его надо воспитать!

— Да, конечно. Есть материал для рассуждений… Передавай прокурору, пусть он еще поломает голову, — сказал Цибуля, выходя из кабинета.

— Снова прокурору? — с огорчением произнес Романенко.

— А в чем дело? Преступление, связанное с убийством, подследственно прокурору.

— Знаю. Но если бы не только по закону, а и по совести.

— Не понимаю вас.

— Да что там понимать! Работать на бестактного человека не всегда хочется!

— Прокурор бестактный?

— Так точно. Помните, на совещании он рассказал, как умно и быстро раскрыл сложное убийство.

— Да, было такое.

— Я вам не сказал тогда, что раскрыл это убийство не прокурор, а наш участковый уполномоченный. А прокурор приписал эту работу себе.

— Почему же вы мне об этом на совещании не сказали? Я бы его там же при всех пристыдил. А вообще мы не на прокурора работаем, а исполняем свой служебный долг.

Вернулся Цибуля к себе в кабинет, а рассказ Романенко не давал покоя.

Надо обязательно доложить областному прокурору.

…Романенко, сухо поздоровавшись, остановился посреди кабинета, словно забыл, зачем вошел. Вид у него был суровый.

Цибуля поднял голову, оторвал взгляд от бумаг, прищурил глаза, всматриваясь в недовольное лицо лейтенанта.

— Ты чего это нахмурился?

— Просто так.

— Нет, не просто… Я тебя вижу почти каждый день в удрученном состоянии. Может, работа не по душе? — Он подошел к Романенко, двумя пальцами взялся за блестящую пуговицу его нового форменного кителя. — Еще и форму не успел износить, а уже разочаровался?

— Нет, товарищ полковник, не разочаровался. Моральное состояние, правда, неважное, кажется, что вокруг меня только одни правонарушители…

— Так и я думал. А говоришь — ничего… Первое впечатление, оно всегда тревожит душу, будоражит. Только не рекомендуется поддаваться первому впечатлению…

Цибуля подвел Романенко к креслу, а сам уселся против него за приставной столик.

— Садись, поговорим. До сих пор ты работал в комсомоле, встречался с нашей передовой, сознательной молодежью. Короче, видел только хорошее. А если и слышал о плохом, то краешком уха. Окунулся в нашу жизнь и начал…

— Отступать?.. Да что вы такое говорите! Я этого и в мыслях не имею. А то, что я здесь, в органах, увидел такое, о чем раньше и представления не имел, ваша правда. Взять хотя бы преступность подростков. Сравнительно она небольшая, можно сказать, проявляется только в отдельных случаях. Но есть факты просто чудовищные по своей дерзости и тяжести последствий. Откуда они берутся? В докладах мы часто говорим, что преступное поведение есть результат сохранившихся пережитков капитализма в сознании отдельных людей, что они, эти пережитки, и приводят к преступлениям. Однако тот парень, которого я вчера допрашивал, и в глаза не видел капитализма…

— Наверное, он вращался, воспитывался среди взрослых, которые являются носителями пережитков прошлого. Вопрос это сложный, требующий всестороннего изучения. А вообще мне нравится, что у тебя появилось желание осмыслить побудительные мотивы преступлений. Возможно, когда-то и ты придешь к выводу, что объяснять все плохое, что еще есть среди нас, только пережитками капитализма в сознании людей — значит обкрадывать себя, сковывать свое мышление, костенеть.

— Начинать надо с воспитательной работы среди молодежи. Она у нас не всегда на должном уровне.

— А в чем же суть наших слабостей в воспитательной работе?

— И в беседах, и в лекциях, да и собрания проводятся на низком уровне…

— А, пожалуй, я с тобой согласен. Но вот беда: паренек, которого ты вчера допрашивал, наверное, не был ни на лекциях, ни на докладах, ни на собраниях. Главную причину надо искать в том, что воспитательная работа иногда ведется вообще, по давно выработанному шаблону, что она рассчитана не на отдельного индивидуума, на валовой, так сказать, охват. Вот пример. Сегодня парень выпил лишнее, никто не обратил на это внимания. Завтра он девушку оскорбил, а потом дурные поступки становятся для него нормой поведения. А от развязного поведения до преступления — один шаг.