Миллион - страница 49
— Гассан не хочет. Он хочет скорее венчаться.
— Но вы сто раз говорили мне, — воскликнул вдруг артист горячо, — что вы его не любите и не пойдете за него!
— Да… Если найдется другой, который меня полюбит и которого я полюблю.
— И такого нет?.. — нерешительно произнес он.
— Которого я люблю? Есть. Но он… Я не знаю…
Наступило опять молчание… Княжна будто ждала и ожидала помощи, но артист, взволнованный, тяжело дышал и молчал, опустив глаза в пол.
— Я не знаю, любит ли меня тот, за которого я бы пошла? Он ни разу не сказал мне этого прямо. Почему? Бог его знает…
Артист упорно молчал. Эмете продолжала решительнее:
— Я могу думать, что он меня любит. Но он молчит. Вот… Вот и теперь молчит… Что же мне делать? Уезжать, конечно, и выходить замуж за Гассана…
— Он молчит, потому что он боится этого признания, — выговорил чрез силу Шмитгоф. — Он может признанием сразу все потерять…
— Я не понимаю…
— Скажите мне: кого вы любите?.. — произнес вдруг артист, наступая на сидящую Эмите как бы с угрозой.
— Кого? Зачем эта странная игра в слова. Вы знаете…
— Скажите мне имя человека, которого вы полюбили… Скажите мне его титул, его положение в обществе…
— Имя его простое, как и происхождение… А положение его самое скромное и самое блестящее вместе: он замечательный музыкант…
— Его имя?.. Его имя? — почти закричал артист. — Его имя для вас маркиз Морельен де ла Тур… Понимаете ли вы меня! — кричал молодой человек с отчаянием в голосе.
— Вы ошибаетесь, я люблю другого, а не маркиза Морельена, — серьезно говорила княжна, вскидывая опущенные глаза и глядя артисту прямо в лицо.
Он стоял пред ней как истукан, глядел на нее, но почти не видел от тревоги на сердце.
— Я люблю музыканта-скрипача, неведомого происхождения, которого имя Шмитгоф, — тихо проговорила княжна.
Молодой человек вскрикнул, бросился пред ней на колени и схватил ее за руки.
— Что вы сказали? Что вы сказали?
Она молчала и не двигалась. Он прильнул губами к ее рукам и, не произнося ни слова, целовал их.
Княжна снова заговорила первая и передала ему, что она на другой же день после бала узнала все. Ее гости рассказали и предупредили ее, кто он. А князь из ревности подтвердил тоже, что музыкант не француз, а безвестной национальности и не только не маркиз, но даже и не дворянин.
— И вы все-таки любите меня, зная правду… — воскликнул он. — И согласны быть моею, стать простой мещанкой?
— Мы и дворянство, и титул купим!.. Но чего нельзя купить ни за какие деньги, то у вас есть…
— Что?.. У меня ничего нет… — вскрикнул артист, все еще боясь рокового недоразумения…
— Молодость, красота и искусство! — нежно произнесла княжна, наклоняясь над ним…
Молодой человек, в порыве увлечения, обнял миниатюрный стан красавицы, привлек к себе ее лицо и хотел поцеловать.
Княжна быстро отшатнулась.
— Нет! Нет… Этого никогда… Пока я не буду вашей женой, я не могу позволить целовать себя… Это не обычай… у нас.
Он выпустил ее из рук и восторженно воскликнул:
— Моей женой! Скажите слово, и вы будете ею завтра. Сегодня… Сейчас…
— Да… Но наша свадьба — мудреное дело.
— Отчего?
— Мы в чужом краю… Здесь, в этом городе, есть могущественный человек, который может, если захочет, погубить нас обоих, уничтожить. Он всевластен столько же, сколько жесток.
— Князь?
— Конечно. Кто же?.. Неужели вы не догадались? И неужели вы не знаете его? Он на все способен.
— Что же делать… Уезжать. Скорее… Или вместе, или врозь в разные стороны. И съехаться опять на границе, там, у Каспийского моря.
— Да. Но прежде всего мы должны все-таки здесь же обвенчаться по обряду вашей религии, так как ваших церквей нигде нет, кроме Петербурга, ни в России, ни в Персии. А по обряду моей веры меня мой духовник обвенчает беспрекословно всегда и везде.
И княжна объяснила Шмитгофу, что он не может ехать за ней, не будучи с ней обвенчан заранее.
— Ступайте к пастору и переговорите с ним. Но главное — тайна! Иначе мы наживем много хлопот с князем. Он упрямец и бессердечный человек…
Княжна долго и подробно объясняла, как надо поступить, чтобы брак совершился втайне и обошелся без несчастия.
Перетолковав обо всем, заговорившись далеко за полночь, они наконец расстались.