Миллион Первый - страница 18

Для Джохара это была не просто родина, земля предков. Это было место, где он черпал силы. Несколько раз мы выезжали в Ялхорой, и всегда он брал меня с собой. В ответ на недоумевающие взгляды и плохо скрываемое недовольство остающихся родственников Джохар с легкой улыбкой говорил: «Она будет рисовать и рассказывать…»

Все братья и сестры Дуки жили примерно одинаково, С правой стороны от Басхана, через забор, жил старший брат от другой матери, Даны, Мурзабек, женатый на ингушке Малике. Малика умела готовить, как никто другой, ее вкусные чепилгаш (лепешки с соленым творогом) и хингал (с тыквой), облитые свежим растопленным сливочным маслом, таяли во рту. Она, как челнок, сновала по двору целыми днями, успевая все по хозяйству. Четыре дочери и три сына тоже отличались большим трудолюбием и аккуратностью. В небогатом доме с цветными портьерами всегда было уютно и тепло. За что бы Малика ни принималась, во все она вкладывала душу и все получалось как-то по-особенному. Она работала на кондитерской фабрике и возвращалась с работы с полными сумками горячих булочек и ватрушек для своего большого семейства. На две небольшие зарплаты прокормить детей было трудно.

Мурзабек, сколько я его помню, был уже пожилым и больным, но очень добрым человеком. Он долго работал сторожем, а потом стал получать небольшую пенсию. Обычно Мурзабек сидел, греясь на солнышке, около дома, а девочки наливали ему то и дело горячий чай. За это Джохар шутя называл его министром. Однажды, посмотрев против света на его голову, я поразилась тому, как редкие стриженные волосы, просвечивая на солнце, напоминают иголки кактуса, и сказала ему об этом. «Кактус и есть, — сердито бросила Малика. — Сидит у окна и пьет воду целыми днями». Но ее энергии хватало на двоих, она по-своему любила его, гордилась званием хорошей хозяйки, а прозвище Кактус осталось на долгие годы. Мурзабек никогда на меня не обижался. С его дочками — Асет, Марет, Аминат и Минат — я дружила долгие годы, а мальчики не спускали моих детей с рук и очень их любили.

Напротив был дом № 1, там жил самый старший брат Дуки от другой матери — Бекмурза, или Вати (дядя), как его называли все. Он работал заведующим металлоскладом и поэтому жил немного богаче остальных. Вати всегда шутил, но за его непростыми шутками чувствовались недомолвки, и я никак не могла понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Его жена Хамила работала на грозненском рынке и была немного моложе его и выше ростом. В молодости, видимо, она была красавицей. От ее красоты остались серо-голубые глаза с густыми ресницами и гордая прямая осанка. Все, что Хамила думала о человеке, она выпаливала не задумываясь. «Пулемет» — шутя называл ее Вати, наблюдая за реакцией собеседника на тираду своей воинственной половины. А мне она своей мужественностью иногда напоминала вождя краснокожих, и я часто, смеясь, говорила ей о том, что вполне могла бы нарисовать ее строгий профиль с качающимися на голове перьями на фоне пламени костра.

На улице Ялтинской жил еще один старший брат Дуки — Махарби. Все называли его «друг», потому ли, что он работал шофером такси («друг, подвези»), или из-за простоты и безотказности нрава. У него было шестеро детей.

Еще на несколько улиц ниже жила их сестра Басира, тоже с многочисленным семейством.

Каждый вечер Дуки делал «обход» родственников, которые обижались, что мы всегда останавливаемся у Басхана, но ведь там жила его мать. Зато этот «обход» сглаживал все обиды: Дуки шел впереди, за ним — ватага племянников. Переступая с сияющей улыбкой порог, он вскидывал в приветствии руку и произносил громогласно, как заклинание, слова древнего чеченского приветствия: «Марша айла!» («Живите свободными!») Ото-всюду сыпались ребятишки, радостно выкрикивая: — Марша вог ийла!» («Приходи свободным!») Начиналась кутерьма, он подкидывал их в воздух, тормошил, они скакали вокруг и карабкались на него, как на дерево… «Идут слоны султана!» — восклицал Дуки, неся по ребенку на каждой руке и целую ватагу на спине.

Сестру Дуки от другой матери — Альбику, пожилую женщину с густыми бровями, я особенно любила. Она делала суровый вид, когда приходила к нам, и говорила басом, чтобы я хорошо себя вела, не то Дуки уйдет к Розочке, которая давно его ждет и у которой ножки, как бутылки шампанского, что выражало, вероятно, ее представления об идеальной красоте. Я со смехом обнимала ее полные плечи: «Завянет твоя Розочка, пока Дуки дождется!» «Почему не боишься?» — хмурилась она. У нее тоже было семеро детей. Жила она неподалеку, на Карпинском кургане.