Милорд - страница 9

Когда за девочкой закрылась дверь, герцог пригласил меня занять одно из кресел возле камина.

— Мисс Свейн, — начал разговор герцог, заняв второе кресло. — Вы так напряжены? Я вас пугаю?

Разве я напряжена? Ничуть. В кресле я приняла привычную позу: выпрямив спину и сложив руки на коленях, как привыкла делать всегда дома, за разговорами с матушкой. А вот герцог вел себя, как мне кажется, слишком развязно. В обществе леди не принято разваливаться в кресле. И уж тем более, не прилично так пристально разглядывать малознакомого человека!

— Отнюдь. Я готова вас выслушать.

Он рассмеялся даже раньше, чем я закончила фразу. Но смех его быстро оборвался, и он принялся раскуривать трубку, распространяя по комнате терпкий запах табака.

— Как вас зовут? — задал герцог неожиданный вопрос.

— Мария, — ответила я только потому, что промолчать было бы невежливо.

— Красивое имя.

— Матушка говорит, что оно судьбоносное.

Как-то я спросила ее, что значит судьбоносное имя. И она честно ответила, что тот, кого так зовут, сам отвечает за свою судьбу, а не плывет по жизни, управляемый рукой Творца. И те, кто послабее, кто не могут противостоять жизненным тяготам, становятся несчастными. Тогда я подумала, зачем же называть так своего ребенка? Но вслух спросить не рискнула. А сейчас мне задали тот же вопрос, приведя чувства в смятение.

— Зачем же вас так назвали, мисс Мэри?

— Мне об этом не ведомо, сэр.

Герцог какое-то время молча меня рассматривал. От его взгляда я так напрягла спину, что ее даже начало ломить.

— Что вы знаете, мисс Мэри? — прозвучал очередной вопрос.

— В каком смысле, сэр?

— Чему вы собираетесь учить мою дочь?

— Истории, географии, астрономии, искусству…

— Вы умеете рисовать? — заинтересовался он.

— Нет, сэр.

Матушка всегда сокрушалась, что Бог не наградил меня талантами. Ни к музыке, ни к рисованию я не испытывала тяги, как и не чувствовала в себе искры таланта. Но я очень любила живопись и могла часами рассматривать полотна великих художников. Эту любовь я и собиралась прививать Серине.

— Вы играете на фортепиано?

— Нет, сэр.

— Вышивать, должно быть, вы тоже не умеете, — усмехнулся он.

— Умею, сэр, но не люблю. Если ваша дочь захочет, я научу ее правильно класть стежки…

— Даже не вздумайте! — перебил он меня. — Наук будет вполне достаточно.

Он снова замолчал. Я позволила себе расслабиться немного, потому что сейчас герцога гораздо больше привлекало пламя камина, нежели моя скромная персона. Он смотрел на огонь и хмурил брови, словно размышлял, можно ли мне говорить то, что задумал.

— Мисс Мэри, наверное, вы уже заметили, что Серина не совсем обычный ребенок? — перевел он взгляд на меня, и в глубине его глаз я заметила усталость.

— У меня не было времени познакомиться с ней поближе, — уклончиво ответила я.

Он кивнул и продолжил:

— Ее мать была черной ведьмой. Знаете, кто это такие?

Что-то слышала… Кажется, так звали тех, кто посвятил себя колдовству во имя зла. Такие колдуны жили отдельными поселениями и считались изгоями из приличного общества. Как же герцога занесло туда? Что заставило его связаться со злой ведьмой. У него получилось заинтересовать меня. А информация, что получила ранее от тетушки Пэм, приобрела иную окраску.

— А вы, сэр? — не удержалась я от вопроса.

— Что я? — приподнял он в удивлении брови.

— Вы тоже черный колдун?

— Вы забываетесь, мисс, и задаете слишком много вопросов, — стал он вдруг настолько надменным, что показался мне даже внешне отталкивающим.

Если он ждал извинений, то виноватой я себя не считала. Молча старалась выдержать его ледяной взгляд, хоть сердце и пропускало удары с завидной периодичностью.

— В общем, — он встал с кресла и отошел к окну. Снова я видела только его неестественно прямую спину. — Серина унаследовала дар матери, который развивается с возрастом. Пока она еще мало умеет, но вы должны быть готовы к любым сюрпризам.

Он замолчал. Я какое-то время еще продолжала ждать, а потом рискнула спросить:

— Я могу быть свободна, сэр?

— Да. Идите, — отрывисто бросил он, так и не повернувшись.

Конечно, он не обязан рассыпаться передо мной в любезностях, — размышляла я на обратном пути, стараясь не заблудиться. Но и элементарный такт никто не отменял. А мне герцог, как сама я считала, нагрубил, велев замолчать.