Милые кости - страница 12

Мистер Кейден уселся на диван; Линдси примостилась рядом. Хочется верить, в тот момент, несмотря на свою подавленность, она все же ощутила некое волнение: не каждому доводится посидеть на «директорском лежаке». Хочется верить, я не лишила ее приятных переживаний.

– Мы всеми силами будем тебе помогать. – Мистер Кейден старался быть на высоте.

– Мне ничего не нужно, – отрезала моя сестра.

– Не хочешь об этом говорить?

– О чем «об этом»? – переспросила Линдси дерзким тоном. Это было папино выражение: «Сюзи, оставь свой дерзкий тон».

– У тебя большая потеря, – ответил директор, протянул руку и дотронулся до ее коленки. Линдси обожгло, как каленым железом.

– Вроде бы я ничего не теряла. – Титаническим усилием воли она демонстративно ощупала карманы блузки и юбки.

Мистер Кейден пришел в замешательство. Годом раньше другая ученица, Вики Курц, которая переживала смерть матери, билась в истерике у него на груди. С него тогда сошло семь потов, но теперь, задним числом, эпизод с Вики Курц выглядел образцом его педагогического мастерства. Он подвел Вики к дивану… впрочем, нет, Вики сама, без приглашения, плюхнулась на диван и, услышав «Сочувствую твоему горю», лопнула, как мыльный пузырь. Он ее обнял, а она все рыдала и рыдала. Костюм, правда, пришлось отнести в химчистку.

Но с Линдси Сэлмон этот номер не прошел. Девочка была незаурядная, ее в числе двадцати лучших учеников школы отобрали для участия в слете юных дарований. За ней числился только один проступок, да и тот пустяковый: в начале учебного года у нее нашли непристойную книжку – «Страх полета»[1].

«Надо ее растормошить, – пыталась подсказать я. – Посмотрите вместе с ней хорошую комедию, подсуньте ей подушку, которая пукает, покажите, какие у вас прикольные трусы – с чертиками, пожирающими сосиски!» Я только и могла давать советы, но на Земле никто меня не слышал.

Во всех школах ввели обязательное тестирование, чтобы определить, у кого есть способности, а у кого нет. Я не раз поддразнивала сестру, говоря, что хорошие способности – это ерунда, а главное ее достоинство – хорошие волосы. Мы обе родились с густыми светлыми волосами, но у меня они скоро сменились невыразительной копной какого-то мышиного цвета. А Линдси так и осталась беленькой и по этой причине превратилась чуть ли не в мистическую фигуру. В нашей семье она была единственной натуральной блондинкой.

Впрочем, стремление отличиться возникло у нее только после успешно пройденного тестирования. Она начала запираться у себя в комнате и читать толстые книги. Пока я домучивала «Ты там, Господи? Это я, Маргарет»[2], она читала Камю – «Сопротивление, восстание и смерть». Уж не знаю, много ли она оттуда почерпнула, но Камю всегда был при ней, и окружающие, включая учителей, ее зауважали.

– Линдси, хочу тебе сказать: нам всем не хватает Сюзи, – произнес мистер Кейден.

Моя сестра не ответила. Директор сделал еще один заход:

– Она была такой умницей.

Линдси смотрела пустыми глазами.

– Теперь это ляжет на тебя. – Мистер Кейден и сам понял, что брякнул какую-то несуразность; но молчание было бы равносильно полному поражению. – Теперь из двух сестер Сэлмон осталась ты одна.

Не сработало.

– А знаешь, кто ко мне сегодня заходил? – На крайний случай у мистера Кейдена была припасена козырная карта. – Мистер Дьюитт. У него есть задумка собрать команду девочек. – Директор воодушевился. – Но реализация этой идеи зависит от тебя. Он знает твой уровень подготовки: ты нисколько не уступаешь мальчишкам, и, по его мнению, тебя надо сделать капитаном, тогда в команду потянутся и другие ученицы. Что ты на это скажешь?

Сердце Линдси сжалось, как кулак.

– На это я скажу, что мне западло гонять мячик в двух шагах от того места, где, по всей видимости, убили мою сестру.

Получи!

У мистера Кейдена отвисла челюсть.

– Еще вопросы будут? – выговорила Линдси.

– Нет, я только… – Мистер Кейден снова протянул руку. Оставалась последняя ниточка – путь к пониманию. – Только хочу, чтобы ты знала: мы скорбим вместе с тобой.

– Я на урок опаздываю, – сказала Линдси.

В этот момент сестра напомнила мне героев Дикого Запада – наш отец увлекался вестернами, и мы вместе смотрели ночной канал. В этих фильмах всегда бывает такой жест: герой, сделав удачный выстрел, подносит к губам еще не остывший пистолет и дует на легкую струйку дыма.