Милюль - страница 17
Женщина легкомысленно улыбнулась, и возразила:
– В общем-то, конечно, ребёнок. Но, во-первых, я тебе никакая не чужая, а самая родная тётка. Во-вторых, ты уже взрослый ребёнок. Пора понимать, что жизнь полосата и волосата.
– Что? – опять не поняла Милюль.
– А, ладно! – протянула, потягиваясь, родная тётка, и ни с того, ни с сего спросила – Чего это ты, Милюль, на пол сверзилась?
Неожиданные повороты движения тёткиной мысли, как и сам факт превращения нянечки в эту самую родную тётку, встали бы непреодолимым препятствием для здравомыслия взрослого человека, но детская психика гибче. Пока человек маленький, он задаёт вопросы и продолжает приноравливаться к условиям игры, как бы они ни менялись. Детёныш не успел отгородиться от изменчивой реальности заклинанием: «Так не бывает». Вот и Милюль не прекратила попыток найти возможные причины произошедших метаморфоз. Она спросила:
– Я что, выросла?
– Да нет, конечно, тебе ещё расти, и расти – ответила тётка и добавила – у тебя вся жизнь впереди. Ещё меня обгонишь.
Тётка явно не понимала суть вопроса и Милюль уточнила:
– Если вы не моя нянечка, хотя и очень на неё походите, то подскажите мне, как я теперь должна к вам обращаться?
Тётка легкомысленно рассмеялась и заявила:
– Обращайся как всегда. Из-за того, что тебе нынче исполнилось шесть лет, ровным счётом ничего не меняется.
– Как же не меняется? – возмутилась Милюль – вчера мы сели на корабль, мне исполнилось шесть лет. Была суббота. Сегодня воскресенье, мы плывём на каком-то другом корабле. Вы уже не нянечка мне, а тётя. У меня день рождения второй раз подряд, чего, как вы говорите, не бывает. И даже как вас называть вы не говорите. Вы только смеётесь!
Тётка посерьёзнела. Села на край кожаного дивана и ответила:
– Ты, мать моя, видно, упамши, сильно башку себе повредила, коли спозаранку несёшь околесицу. Или у тебя память отшибло? Я это! Я! Как ты можешь меня не признавать? И на корабль мы сели не вчера, а уже два дня тому назад.
– Бог с ним, с кораблём! – воскликнула Милюль – Если у меня стёрлись из памяти последние дни, то, значит, так тому и быть. Вы мне напомните, как именно я вас раньше называла?
– Просто и называла – пожала плечами тётка.
– Как просто? – продолжила настаивать Милюль.
– Тётей. Иногда тётей Юлией. Иногда просто Юлей.
– Хорошо – подытожила Милюль – теперь я знаю, как к вам обращаться. Но и вы, в честь моего дня рождения, пожалуйста, называйте меня Милюль.
– Ну и слава богу – обрадовалась тётя Юлия, истолковав слова Милюль на свой лад – какая разница, кого как зовут? Главное, чтобы мы жили в мире и дружбе. А то, как ты об пол грянулась, так, будто, в фантазию какую понеслась. И кровать у тебя с балдахином и я – неизвестно кто. А теперь, Милюль, живо иди умываться. Умоешься, и пойдём завтракать.
– Разве нам не подают завтрак в нумер?..
– Опять двадцать пять! Ты прекратишь фантазировать, или нет? Завтрак в нумер! Может, тебе ещё лакея у двери поставить?
– Вчера был…
Тётка всплеснула руками: – А у меня вчера корона была золотая!
– Короны не было.
– Ну вот! Ей, стало быть, всё, а мне – ничего!
– Говорю тебе, тётя Юля, нам вчера ужин в нумер подавали. Ты ещё удивлялась тому, как я много ем.
Тётка прикоснулась ко лбу девочки, хмыкнула, после чего, взяв её аккуратно под руку, повела в уборную:
– Идём, я тебе умыться помогу. Вдруг, тебе в уборной архангелы привидятся? Такая ты вся неожиданная! – они вошли в маленькое помещение с раковиной, ватерклозетом и душевой кабинкой, где тётка добавила – Отправляйся-ка, лучше, в душ. Ты сегодня сама не своя. Сейчас позавтракаем и пойдём к доктору. Должен же быть на корабле доктор! Давай-ка я тебе помогу, а то, боюсь, ты и мочалку держать разучилась.
– Я и не умела – ответила Милюль.
– Конечно, конечно – согласилась тётка Юлия – но не беда, снова научишься. И она взялась учить Милюль пользоваться мочалкой, приговаривая, мол, эти элементарные вещи все шестилетние девочки должны уметь делать сами.Выйдя из каюты, Милюль с Юлией оказались в тесном коридоре, освещённом круглыми зарешеченными лампами. Узкая ковровая дорожка лежала на железном полу. Милюль огляделась. Никаких стюардов нигде не было, да они бы и мешались в столь узком пространстве. Тётка подошла к дверце с номером 18 и, постучав, громко сказала: