Минус двадцать для счастья - страница 12

– А платье? – крикнула девушка. – Платье оставишь?

Вот эти слова заставили остановиться. Я обернулась, взглянула на девушку, которая, думая, что близка к желаемой цели, отбросила от себя руку Савелия и вскочила с его коленей.

– Зачем оно тебе? – поторопила она меня с наглой улыбкой. – Теперь наверняка не наденешь.

– Да, – я и спорить не стала. – Ты сделала все, чтобы я его не надела. Но мое платье все равно не получишь.

– И что ты с ним будешь делать?!

– Сдам в химчистку, – пояснила спокойным тоном, несмотря на бушующий ураган внутри. – А потом отдам в благотворительный фонд.

– Лерка… – Виталик попытался что-то сказать, но у меня не было желания ни слушать, ни оставаться в квартире еще хоть одну лишнюю минуту.

Поэтому я повернулась к Савелию, выдержала неприязненный взгляд и сказала:

– С тебя триста пять долларов. И то потому, что на платье была приличная скидка.

А вот после этого, в полном молчании, таком непривычном для квартиры Виталика, я ушла.

Любые чувства меняют картинку реальности – сочувствие, жалость, симпатия. Что уж говорить о любви?

Я уходила в полной уверенности, что не вернусь, и позволяла себе так думать несколько дней. А потом Виталик снова ворвался в мою реальность. Как вихрь, как безмятежное пламя. Без извинений, выяснения отношений, без звонков, СМС, которых, признаваясь только себе, ждала эти дни.

В один из вечеров я вышла из офиса, спустилась по лестнице и увидела, как он стремительно выходит из знакомой машины. Не сбавляя шага, подходит ко мне, берет за руку и заставляет идти за собой.

Не оборачивается. Смотрит прямо перед собой. Холоден и уверен в себе. И так же уверен, что я соглашусь идти вместе с ним.

Попыталась вырваться – сжал сильнее ладонь, и только. Даже не обернулся. Почти силком подвел к машине, и только тогда отпустил, открыл дверь со стороны пассажира, взглянул на меня.

– Я никуда с тобой не поеду, – заявила ему и отвернулась, рассматривая огни остановки.

Он достал телефон, кого-то набрал и сказал:

– Мама, Лера отказывается с тобой знакомиться.

Я перевела взгляд на него. Он убрал телефон от уха и сказал уже мне:

– Мама говорит, что давно мечтала познакомиться с девушкой, которая заставила ее оболтуса взяться за ум. И просит тебя исполнить ее мечту и приехать.

– Взяться за ум? – с сомнением посмотрела я в глаза со смешинками.

– Значит, с «оболтусом» ты согласна… – притворно задумчиво протянул он и открыл шире дверь. – У тебя определенно найдутся общие темы с моей мамой. Присаживайся, и поедем.

Но я не торопилась менять зимнюю улицу, где румянец легко списать на мороз, на салон машины, где сразу станет понятно, что я смущена. И растеряна. И не знаю, что говорить и что делать…

Он хотел меня познакомить с мамой…

Серьезный шаг, говорящий о многом.

Но я не была готова снова шагнуть в бедлам его дома. Несмотря на чувства к нему. Несмотря на взаимность. И несмотря на то, что ужасно хотела обнять его и снова почувствовать вкус его губ.

Я могла бы спокойно жить с ним в квартире, где была бы всего одна комната, но если бы эта комната была только наша.

А так…

Что изменится от того, что я познакомлюсь с мамой Виталика?

Мы снова вернемся к тому, с чего начали, и… вновь разойдемся. Я больше не буду делиться. Я больше не буду молчать. Я больше не буду ждать, когда он со всем разберется.

– Я всех разогнал, – слова Виталика заставили меня вынырнуть из размышлений.

Не поверила. Подумала, что показалось. И услышала вновь:

– Лерка, я всех разогнал. В тот же день, когда ты ушла.

А потом он сделал один только шаг, обнял меня и, прибегая к запрещенному приему – сводящим с ума поцелуям, попросил:

– Ну хватит злиться. Хватит. Лерка, возвращайся ко мне! Я сильно соскучился…

И так как тоже безумно скучала, я сдалась под натиском поцелуев.

Этим же вечером он познакомил меня не только с мамой, но и с отцом. Ужасно волновалась перед встречей, но его родители мне понравились. И, судя по их довольным улыбкам, я им понравилась тоже. Чуть позже, когда мы на кухне готовили чай для мужчин, мама Виталика подтвердила мои надежды и поделилась своими, серьезно меня огорошив.