Минуя полночь - страница 3

Телефон зазвенел именно в тот момент, когда она допила кофе. Она поставила чашку в раковину, где уже стояли чашки из-под кофе, выпитого за целую неделю, несколько грязных тарелок и кастрюля, в которой она два раза в день варила себе суп.

— Привет, мама, — сказала она уверенно и равнодушно.

— Здравствуй, дорогая, как ты сегодня?

— Лучше. — Она всегда отвечала «лучше». Иначе мать примчалась бы к ее двери, и это было бы гораздо серьезнее, чем свернутый в трубочку листок бумаги.

— Как твои глазки, дорогая? Опухоль сошла?

— Да. Все в порядке.

— Синева еще есть?

— Немножко.

— Просто ужасно, что нос сросся неправильно. Ломать снова, чтобы переделать то, что они не смогли сделать в первый раз, — представить невозможно! Но ты умница, что сделала все это прямо в больнице, пока лежала с ногой. Думаю, непросто было бы тебе вернуться туда еще раз после стольких месяцев.

— Конечно. — Она подошла к раковине, осторожно взяла чашку и снова налила кофе. Сегодня мать что-то уж слишком разговорилась.

— Слава Богу, все позади. Теперь нужно просто упражнять ногу, набираться сил и поскорее возвращаться домой. На сколько тебя отпустили с работы?

Дори уснула, не доезжая нескольких километров до дома. Над горизонтом садилось теплое осеннее солнце, и глаза ее тоже закрывались. Она прикрыла их всего на секундочку, чтобы исчезла эта резь от солнечного света. В кабине было так тепло! Дорога успокаивала своей монотонностью. Она любила и была любима. По радио звучала тихая спокойная музыка. Сквозь сон до Дори донесся голос Гила, мягкий и глубокий, как течение спокойной реки.

— Пока не вернусь.

— Ты же знаешь, что надо вернуться как можно скорее, чтобы твое место не занял другой врач. Ты и так хорошо потрудилась, чтобы его получить. Столько лет учебы, медицинская практика, интернатура… и три года ожидания. Сколько сил потрачено на эту карьеру! Нельзя потерять все это из-за какого-то несчастного случая. Это, конечно, трагедия, но ты вполне можешь справиться. Бог ведь не дает нам испытаний сверх сил, помни об этом.

— Это я уже слышала. — Хотя, честно говоря, она подозревала, что на этот раз он переоценил ее силы.

— Так ты гуляешь каждый день, да? — Проще всего было позволить ей строить предположения. — Я просто уверена, что свежий воздух пойдет тебе на пользу, дорогая. Хотя, должна признаться, предлагая тебе уехать куда-нибудь, я и представить не могла, что ты заберешься в такую даль. Подумать только — Канзас!

— Мама, я не совсем в форме, чтобы ехать в дом отдыха.

— Конечно, конечно, но я думала — может, в санаторий или на оздоровительный курорт.

Дори знала, о чем думала ее мать. Она всегда знала, о чем думает мамочка — ведь все это легко можно было угадать. Именно из-за стопроцентной предсказуемости она и любила маму.

— Полагаю, теперь все это уже не имеет значения — ты отдыхаешь и набираешься сил. А с кем-то из местных ты успела познакомиться? Сельские жители обычно так дружелюбны. Совсем не похожи на горожан. Ни в коем случае не бойся появляться на людях. Знаешь, эти фермеры бывают очень состоятельны…

Что еще ей нравилось в матери, так это умение отпускать тончайшие намеки размером с атомную бомбу.

— Я не совсем в форме и для того, чтобы снова выходить замуж, мама, поэтому давай не будем об этом, — сказала она довольно резко, подумав вдруг, непонятно почему, о Гиле Хаулетте.

— Хорошо. — Мама правильно поняла жесткие нотки в ее голосе. — Ты получила мою посылку? Кармела такая умница! Я рассказала ей о твоей беде с волосами, и она посоветовала сделать короткую стрижку, а потом снова отпустить локоны. Она нашла журнал с моделями коротких стрижек, чтобы ты могла выбрать. Видишь, тебя здесь очень любят. Все расспрашивают о тебе. Не знаю, зачем понадобилось уезжать в этакую даль, чтобы поправиться, когда и здесь столько людей были бы счастливы тебе помочь.

— Мама, мне не нужна помощь. Мне просто нужно время. Мне надо побыть одной.

— Да-да, я знаю, дорогая. И пытаюсь понять. Но на мой взгляд, когда случается такая трагедия, каждому человеку хочется быть среди друзей и близких.

— До меня всего час самолетом, да и позвонить я могу, когда захочу. — Господи, ну сколько можно говорить об одном и том же? Она вздохнула, и взгляд ее упал на стол, где лежал рисунок малыша.