Мир Асты - страница 40

— Однако ж ты плавал в Туг-на-Излучине, — сказал гигант. — И живой.

— То — Туг! — сказал моряк. — Да, ходил! Больше не пойду, кусай меня в задницу! Хоть и навар получил неплохой — не пойду. Скверная там торговля, торион.

— Ну, мне и здесь жизни не будет, — беспечно сказал Нил.

— А что так, торион?

— Поломал я тут одного борца… Торон ему имя… Знаешь?

— Ой-хой! — воскликнул кормчий. — Конечно, Асихарра знает Торона! Весь Ангмар знает Торона! Поломал? — Кормчий нежно и восхищенно таращился на Нила. — Ха! Чуял я, что здоров ты, торион, но ты и меня удивил! Удивил! Но тут ты прав, торион, — жизни тебе в Ангмаре не будет, кусай меня в задницу! Он же хранитель тела самого душителя Тага, перец ему в мошонку! Уж Таг тебя не оставит, торион!

— А то! Я и этого самого Тага немножко… помял, — сказал Нил скромно.

— Герой! — сказал кормчий тише. — Жаль, шкуру твою натянут на столб. Сильно помял?

— Вроде нет, но он же хлипкий. Разок встряхнул — глазки и закатились.

— Да, торион! — сказал кормчий. — Пожалуй в Тонгоре тебе самое место. Сматываться тебе отсюда надо так быстро, чтоб тебя еще вчера здесь не было. Как же тебя еще не сцапали, торион? Ты ж прогуливаешься, почитай, на самом виду?

Нил потупился.

— О! — радостно вскричал Асихарра. — Пойдешь со мной. Ночью. Ночью мой «Светоч» отходит. Точно, в самый раз. Со мной пойдешь, торион! Все! Теперь только спрятать тебя до ночи.

— Я не один, — сказал Нил.

— Да? — огорчился моряк.

— Со мной мой господин, мой отец и женщина.

— Ой-хой! — с чувством произнес кормчий, и рука его потянулась к кувшину. — Тебя одного я еще мог бы вывезти без пропуска. Но четверых… Тем более женщину. А кто твой господин?

— Моряк. Его дядя — командующий Южной эскадрой Короната.

— Что?!

— Эак Нетонский. Аргенет Старшей Ветви.

— Ага… — сказал кормчий растерянно. — Понял… — Хотя было очевидно, что он совершенно ничего не понимает. — Я-то думал: с чего это простой торион схлестнулся с Тагом? Но ты, парень, все же молодец, что прибил эту тварь, Торона. Подлый был человек!

— Он жив, — сказал Нил.

— Зря. Уж этот бы тебя не пожалел. Сколько народу перебил. И на арене, и так, походя. Чего ему было бояться — за ним Душитель! Нет, ты его зря не задавил… А эти, сдается мне, — за тобой, кусай меня в задницу!

В таверну вошли человек шесть солдат во главе с десятником. Десятник поманил к себе хозяина:

— Эй, мясо! Иди сюда! Мы тут кой-кого ищем.

Хозяин, пожилой, толстый, со щекастой угодливой физиономией, поспешил к воину, но один из гостей схватил его за руку:

— Не торопись, Момон! — и десятнику: — Ты что здесь распоряжаешься, железнобрюхий, хуруг тебя дери?

Десятник уставился на говорившего, здоровенного моряка со здоровенным мечом и здоровенным шрамом через все лицо. Десятник заколебался — трое сотрапезников меченого глядели на него в упор. Плечи у них были пошире, чем у самого десятника, а глаза… Ему расхотелось с ними ссориться. Пожалуй, он так и ушел бы вместе со своими вояками, но тут в таверну ввалились еще два десятка солдат и стражник осмелел.

— Копченый огузок! — бросил он презрительно. — Не мешай слугам ситанга!

— Все! — сказал моряк, поднимаясь. — Или ты унесешь отсюда свои вонючие потроха, или я помогу им проветриться.

Десятник вновь заколебался: не менее тридцати моряков, полностью разделяющих взгляды обладателя шрама, вооруженных и не слишком почитающих ситанга…

Но тут один из солдат заметил Нила: трудно было его не заметить!

— Там, там! — заорал солдат, тыча пальцем.

Нил хотел встать, но Асихарра удержал его:

— Сиди, торион. Без тебя обойдется. Дай и другим побыть героями! — И Нил остался сидеть.

Десятник тоже увидел Нила, и радость сделала его лицо еще менее симпатичным.

— Слово ситанга! — заорал он и выхватил меч.

Одновременно десятки прямых лезвий и мечей и волнистых лезвий крайтов покинули ножны.

Свистнула арбалетная стрела и впилась в ягодицу десятника. Он вскрикнул.

— Я сказал тебе, что проветрю твои кишки! — сказал человек со шрамом на лице. И точным ударом ниже кирасы рассек стражнику мышцы живота. Десятник схватился за живот. Кровь струилась между пальцев и капала на пол. Лицо его приобрело серый оттенок. Солдаты сгрудились вокруг начальника, выставив вперед мечи. Атаковать они не решались — на каждого приходилось по меньшей мере по одному опытному бойцу. Десятника подхватили, чтоб он не упал.