Мир большой охоты - страница 63

— Да в 91, — скривился Василий.

— А какой сейчас год? — продолжила спрашивать она.

— Вы чего? — его удивлению не было предела.

— В нашем мире такого не было, Вася, — вздохнул я. — У нас был целый ряд реформ, благодаря которым в 88 году Советский союз был реорганизован. Железные шторы приоткрыли. К нам потекло многое с запада, а многое от нас пошло к ним. Наш Союз существует до сих пор, — я закончил.

— Етить через коромысло. А у нас Борька президентом.

— Кто? — спросила Катерина.

— Борис Николаевич Ельцин президентом у нас.

— Так какой у вас год? — вернулась она к прежнему вопросу.

- 96, — Василий сглотнул. — У меня дочке 12 лет. Мне надо к ней, — он, было, дернулся вскочить, но я положил ему руку на плечо.

— Она была с тобой на свиноферме? — спросил я.

— Нет. Они ушли от меня. В город уехали. У Машки теперь мужик городской. С бабками, — замотал он головой.

— Машка это жена? — уточнил я.

— Бывшая, — поправил он.

— Нет тут их. Сюда перенесся только твой свинарник да ты, — успокоил его, как мог, хотя полной уверенности в собственных словах не было.

— Ну, слава Богу, — он перекрестился и потянулся к бутылке. — Можно?

— Только не наклюкайся, — разрешил я.

— Бутылки маловато, — Василий приложился и выпил еще треть. Скривился, занюхал и заговорил. — Так вот моя дочка Сашка сказала, что хочет проституткой стать. Зачем, говорит, работать и ничего не получать. Проституткам–то платят. А пацаны в бандиты все мечтают податься. У них бабки водятся и у них жизнь красивая, — Вася смолк, прикрыл глаза, — Что–то мысли путаются. Плохо мне.

— Вот этого хлебни, — протянул ему флягу с живцом.

Сторож отпил из фляжки. Скривил лицо. Поднес горлышко фляжки к носу и принюхался. Скривился еще сильнее. Даже зажмурился. Правда, по поводу вкусовых качеств нашего лекарства ничего не сказал.

— Спасибо, — сторож вернул мне фляжку. — Вы про год спрашивали. А у вас тут, какой сейчас?

Мы, не ожидавшие такого вопроса, замерли.

— Мы не знаем, какой тут сейчас год, месяц или день. Мы даже не знаем, как их тут считают, — признался я.

— Но в нашем мире был 2018 год, — поспешила добавить Катерина.

— И что? коммунизм не построили? — с сарказмом спросил косеющий от выпитого мужик.

— Не построили, но и социализм не прозвездили, — довольно зло ответила Блонда.

— А ты не злись, девонька. Я не со зла, — его рука потянулась к бутылке.

— Может, хватит? — спросил впрочем, не спеша останавливать.

— Это моя норма. Я после бутылки только соображать начинаю, — Вася хлебнул водки в третий раз и тут же уснул. Его рука повисла плетью, а пустая бутылка выпала и покатилась по полу. Я подобрал пустую тару с пола и поставил к стене, а потом перетащил его на кресло и уложил поудобнее. Пусть пока спит. Может, повезет ему. Хотя если повезет, то, что нам делать с этим алкашом? Может для него и для нас все же лучше, если он обратиться?

— Может не превратиться, — вздохнула Блонда, словно прочитавшая мои мысли и видимо сомнений по этому поводу не имевшая.

Обрисованная Василием картина гнетуще подействовала на Катерину. По ней это было очень заметно. Но она держалась вполне достойно.

— Будем надеяться, — немного покривил я душой. Насчет того нужен ли нам этот человек все же были очень серьезные сомнения. — Ложись, отдохни. Я покараулю.

— Как они такое могли допустить? — закачала она головой. — У меня в голове не укладывается. Все достижения революции полетели к чертовой бабушке. Союз столько пережил и сколького достиг, а тут развалился. Этого просто не может быть. У меня все в голове никак не уложится.

— Это не наш Союз, — встал и обнял Катерину. — В нашем мире Союз есть, в другом нет, а в третьем может, и не было никогда. Это не наше дело. Мы жили в своем мире, а теперь попали в этот. Судьба других миров нас трогать не должна. Нам нужно думать, как выжить в Улье. Так что иди, отдохни. Я попозже тебя подниму, будешь караулить.

— Ладно, — она вздохнула. — Я в спальню.

— Дверь оставь открытой.

— Хорошо, — она вышла в соседнюю комнату, оставив меня наедине со спящим колхозным сторожем.

Борясь со сном, я сидел у окна и смотрел за улицей. Иногда поглядывал на Василия. В какой–то момент провалился в полудрему, и выскочил из нее, скорее почувствовав, нежели увидев какое–то движение в комнате. Двигался Вася. Он встал с кресла и, урча, медленно плелся к спальной с раскрытой дверью. Колхозный сторож тихо обратился в пустыша.