Мир приключений, 1923 № 03 - страница 13

Рука его не встретила кнопки. Гладкая стена. В изумлении он сделал несколько шагов, шаря рукой по стенке. Вот и кнопка. Какой сильный свет… Что это?

Он был не в спальне, а в гостиной.

В руках у него был отчет о преступлении деда. Теперь понятно все. Все до ужаса просто.

Он — лунатик.

Он дико вскрикнул и упал в обморок.

Очнулся он, когда солнце уже заливало комнату яркими лучами и электрические лампочки казались желтыми под лиловатыми пятнами.

Он поднялся на ноги и потушил свет. Несколько минут стоял он, стараясь собрать мысли и понемногу, по мелочам, он вспомнил все события вчерашнего дня.

И опять ужас сжал его мозг железным кольцом.

Он преступник! Убийца!

Убийца — какое ужасное слово.

Снизу доносились шаги прислуги. Подозревают-ли они? А если они знают?..

Страшно осунувшийся, дрожащий, старый-старый, согнувшийся под тяжестью ужасов ночи, он, шатаясь, побрел в спальню.

Как спастись, как выйти из ужасного положения, как уйти от полиции и… от самого себя? Он не был больше почтенным, уважаемым м-ром Тодморден; он был убийцей и грабителем. И фурии преследовали его.

Но спастись нужно, нужно… Иначе… что, иначе..!

Надо думать, упорно думать. Раньше всего, брошка. Она выдаст его с головой. Ее нужно бросить в воду, сбросить в глубокую Темзу с Лондонского Моста. Да, да, это выход. С исчезновением броши исчезнет главная улика. Кому придет в голову подозревать его?

Он вздохнул с облегчением. Выход был найден. Да, он может спастись.

Но главное — сдержанность, выдержка. Он утроит награду. Это отведет от него всякие подозрения.

Но может быть, остались еще следы? Надо удостовериться. Ах, да, полисмен видел, что бегущий человек был легко одет. Может быть, в пиджаму?

И опять он вспомнил свой сон, галлюцинацию бегущего человека. Да, да, бегущий был одет в пиджаму — теперь он вспомнил.

Он внимательно осмотрел свою пиджаму. Нет-ли где пятен крови или других следов?..

Да, да. Вот на левой ноге снаружи пятно от масляной краски, которой было свеже окрашено окно спальни мисс Хартлей.

Как быть? отдать в стирку — избави бог! Прачка может заподозрить и тогда… Нет, пиджаму надо уничтожить, уничтожить во что бы то ни стало.

Мелькнуло в мозгу полдюжины фантастических планов. Вздор! все они никуда не годны… Что сделать с этой проклятой пиджамой?

И еще одна мысль метнулась в мозгу: револьвер. В нем среди свежих патронов есть один использованный. Надо его вынуть и вставить новый. Лихорадочно быстро он зарядил револьвер заново.

И вдруг… стук в дверь!

Он быстро сунул револьвер в карман и замер в ужасе.

Стук повторился.

Он пробовал ответить и не мог: спазмы схватили горло.

Стук повторился настойчивее.

— К…кто тут? — хрипло спросил он.

— Извините, сэр, инспектор полиции хочет с вами немедленно увидеться.

М-р Тодморден с трудом старался говорить естественным тоном.

— Хорошо. Скажите ему, что я сейчас оденусь и выйду.

— Простите, сэр, он сказал, что не может ждать, что дело весьма важно.

Заподозрели? Догадались? Нет — невозможно!

— Проводите его в маленькую приемную, — сказал он, сдерживая дрожь в голосе.

Он быстро накинул халат. Нельзя терять ни секунды. А вдруг?.. И повинуясь какому-то властному импульсу, он положил в карман револьвер.

Что еще? нет-ли еще каких-нибудь следов? Он взглянул на себя в зеркало. Вот на курточке пиджамы не хватало одной пуговицы. Где он ее потерял? Неужели-там? Почему именно там?

Однако нельзя заставлять полицию ждать. Он запахнул халат и вышел в приемную.

Главный инспектор ждал его. Он заметил, что на лице полицейского мелькнуло удивленное выражение.

— Я плохо спал, инспектор, — сказал он, заметив этот взгляд и чувствуя, что должен что-то сказать.

Инспектор сделал гримасу соболезнования.

— Могу вас обрадовать, м-р Тодморден. Мы нашли кое-что, маленький след, кое-какие улики, — сказал он, быстро взглянув на старого джентльмена. — Мы нашли пуговицу. Интересно то, что это пуговица от пиджамы.

— Да? — у м-р Тодмордена пересохло в горле.

— Странная одежда для грабителя — пиджама, неправда-ли, сэр? — продолжал инспектор.

Д… да… странно…

Он всеми силами старался не выказать своего волнения.