Мир приключений, 1923 № 04 - страница 15
— Только не спорьте с ним о религии, — отозвался кто-то из присутствующих.
Проводник засмеялся.
— А… так вы его знаете! — воскликнул он — Да, лучше не спорьте с ним о религии.
— Почему? — спросил летчик.
— Он принимает дело слишком близко к сердцу. Он считается пророком в своей секте.
— Ничего нет удивительного, — подхватил один из мужчин — я слышал, что во всем их стаде едва наберется шесть верных овец, а он— один из них. Он принадлежит к числу тех фанатиков, которые считают, что врата рая открыты только для членов их секты.
— Лучше не говорить об этом при нем, в особенности когда он держит в руках молоток, — поспешно шепнул проводник — Здорово, Джим! Как дела?
Высокий сухощавый человек спустился с последних перекладин и остановился на поперечной балке, балансируя, чтобы сохранить равновесие, и поглядывая на маленькую группу, собравшуюся в лифте. Он представлял живописную фигуру в своей кожаной куртке, с клещами и прочими инструментами, болтающимися за поясом. Развитые мускулы свидетельствовали о его гигантской силе. Его лицо невольно приковывало к себе взгляд. Черные волосы, мрачные, темные глаза и ястребеный нос придавали ему зловещее выражение. Борода кольцами спускалась ему на грудь. Он стоял, придерживаясь одной рукой за балку, а другой сжимая стальной молоток.
— Все готово наверху, — сказал он. — Я поднимусь с вами, если можно. — И с этими словами он прыгнул с своей жерди на платформу лифта.
— Вы всегда следите здесь за порядком? — спросил кто-то из женщин.
— Для этого меня и наняли, мисс. С утра до ночи, а иногда и ночи напролет, я провожу наверху башни. Временами мне кажется, что я уже не человек, я похожу на птиц, кружащихся над моей головой. Я ложусь на перекладину, а они окликают меня до тех пор, пока я сам не начну отвечать этим бедным бездушным тварям.
— Тяжелая работа, — заметил летчик, любуясь ажурным абрисом башни, вырисовывающейся на фоне темно-синего неба.
— Каждый винт, каждая гайка поручены мне, сэр. Молот направляет их, а ключ пригоняет теснее. Господь бог царит над миром, а я — владыка этой башни; в моих руках нити жизни и смерти…
Заработала машина, и лифт стал медленно подниматься. Чудесная панорама раскинулась перед глазами пассажиров. Очарованные грандиозной картиной, они даже не сразу заметили, что платформа внезапно остановилась между этажами, на высоте пятисот футов от земли. Барнес, рабочий, пробормотал сквозь зубы — «Видно, что-то неладно…» — и, как кошка, перепрыгнул через провал, отделявший их от стальных перекладин башни. Перебираясь с балки на балку, он вскоре исчез из виду.
При столь необычайной обстановке маленькая разношерстная группа, подвешенная в воздухе, потеряла свою обычную, свойственную англичанам сдержанность, и стала обмениваться замечаниями. Одна парочка, называвшая друг друга Долли и Билли, объявила всей компании, что они — артисты, выступающие на открытой сцене. Толстая мамаша со своим скороспелым сынком и две парочки, приехавшие на каникулы, составили снисходительную аудиторию, дружным смехом встречавшую остроты артистов.
— Вы хотите стать моряком, молодой человек? — сказал Билли в ответ на какое-то замечание мальчика — В таком случае, голубчик, советую вам быть осторожнее. Смотрите, он стоит у самого края! Мои нервы не выдержать этого зрелища в такой ранний час.
— А какое отношение имеет время? — спросил толстый коммерсант.
— Мои нервы никуда не годятся до полудня. Когда я смотрю вниз и люди кажутся мне крохотными точками, дрожь пробегает у меня по спине. Это наследственность. Вся моя семья робеет по утрам…
— Я думаю, — заметила Долли, цветущая молодая женщина, — это происходит от того, что все они слишком веселятся по вечерам…
Последовал дружный взрыв смеха.
— На этот раз ты ошибаешься, — заявил он — И прошу не смеяться над моей семьей, в противном случае я буду вынужден оставить эту комнату…
— Полагаю, что нам всем пора это сделать, — заявил коммерсант, полнокровный джентльмен холерического темперамента. — Какое безобразие, что они задерживают нас! Я буду жаловаться администрации…
— Где звонок? Я хочу позвонить, — сказал Билли.