Мир приключений, 1923 № 04 - страница 25

— Собаки все еще продолжают Ьаять, — заметил он.

Тристан оскалил зубы в злобной усмешке И принялся сыпать проклятья на толпу.

Король рассмеялся над его горячностью.

— Проклятия не помогут, друг мой, — сказал он. — Лучше сохрани свои силы на случай нужды. — Он промолчал с минуту, затем спросил — Нам необходимо прейти через толпу, чтобы дойти до улицы Люинь.

— Это, как будет угодно вашему величеству; кратчайший путь лежит через толпу, но мы скорее дойдем окольными путями, хотя времени у нас осталось немного.

— Жаль, — сказал с сожалением Людовик. — Мне хотелось бы знать, что думает мой добрый народ о своем короле, — съехидничал он.

Тристан сурово улыбнулся.

— Это я смогу сообщить вашему величеству в немногих словах, но боюсь, что это вам не понравится.

Король нахмурился.

— В таком случае, оставь, что знаешь, при себе, — проговорил он, — да еще держи язык за зубами, мой добрый Тристан. Пореже повторяй «ваше величество». У меня нет ни малейшего желания болтаться на собственной виселице.

Не прошло и четверти часа, как они свернули в улицу де-Люинь, состоящую из высоких, величественных домов. Повидимому, большинство из них было покинуто своими обывателями и только в двух или трех светились окна.

Тристан остановился, Людовик дернул его за плащ и тревожно осмотрелся.

— Это место, где ждет нас мадемуазель Шевней? — спросил он.

— Да, это улица де-Люинь, сир, — послышался ответ; — наши люди должны быть здесь где-нибудь поблизости. — Он тихо засвистал и почти сейчас же, немного впереди них, раздался ответный свист. Путники сделали еще несколько шагов и наткнулись на дюжину людей в латах, прижавшихся в темном крыльце покинутого дома. Командовавший ими офицер отдал честь.

Тристан указал на дом с противоположной стороны улицы, крыльцо которого было освещено.

— Никто не входил туда за последний час? — спросил он.

Спрошенный отрицательно покачал головой.

— Пока мы здесь стояли — никто, ваша светлость, — ответил он, — но два раза какая-то женщина подходила к дверям и стояла по нескольку минут на пороге, точно ожидая кого-то.

Палач обменялся взглядом с королем.

— Это, должно быть, мадемуазель, — заметил он, затем, повернувшись к страже, добавил — Останьтесь здесь. Если вы нам понадобитесь, я свистну, а вы бегите сейчас же к нам, — приказал он. Затем он осмотрел беглым взглядом оба конца улицы, взял Людовика под руку и начал осторожно перебираться через улицу.

Они уже были на полдороге, когда указанная Тристаном дверь раскрылась, и Людовик увидел женскую фигуру, резко обрисовавшуюся на светлом фоне. Увидев их, женщина сделала им знак подойти. Оба быстро направились к дому.

— Вы опоздали, — сказала она немного резко, — заходите все-же, но только скорее, пожалуйста.

Пришедшие последовали за нею через прихожую, затем вверх по широкой лестнице и очутились в комнате, освещенной дюжиной восковых свечей и двумя или тремя висячими лампами.

Комната была высокая и обширная и стены ее были обиты пунцовым бархатом. Посредине стоял большой стол, окруженный дюжиной стульев. Молодая девушка пригласила их знаком садиться, и сама опустилась на стул, не выказывая ни малейшего смущения в присутствии короля. Людовик смотрел на нее с удивлением, невольно любуясь ею. Девушка была высокого роста и для своего юного возраста — ей едва ли сравнялись двадцать лет — удивительно хорошо сложена и изящна. У нее были черные волосы и глаза, слегка румяные щеки и алые губы. «Удивительная красавица, — подумал Людовик, — и настоящий дьявол, когда кто нибудь ее разозлит». — Он низко склонился перед девушкой.

— Мадемуазель, — заявил он, — я ваш слуга.

Она улыбнулась.

— А я верная подданная вашего величества, — ответила она.

Тристан прорычал:

— Вы сказали, что мы опоздали, мадемуазель; не будете ли вы любезны пояснить, что это значит!

Девушка презрительно подняла брови. — Я имею возможность, сир, — сказала она — открыть вам нечто, имеющее огромное значение для вас и в сущности, для всей Франции. Но, — тут она улыбнулась, — в отплату я прошу небольшой милости.