Мир приключений, 1925 № 06 - страница 20
С затаенным волнением смотрел он на быстро вертящееся колесо рулетки. Вот оно начинает вертеться все медленнее и медленнее, видно, как прыгает шарик по перегородкам… вот оно остановилось… — «23»… — крикнул крупье. Ларделли не верил своим ушам, — он выиграл тридцать шесть тысяч франков. Но дальше пошло значительно хуже, выигрыши выходили маленькие, проигрыши были большие; от выигранных тридцати шести тысяч давно уже ничего не оставалось, но Ларделли, ни о чем не думая, брал все время из пакета с казенными деньгами, с какой то упрямой уверенностью ожидая, что с минуты на минуту счастье возвратится к нему…
Через полтора часа он выходил из казино… Во рту он чувствовал горечь, в висках стучало, в голове была какая-то пустота… От миллиона казенных денег не оставалось ни франка… Он шел по саду без определенной цели, думая лишь о том, что неправильно играл: — «зачем было ставить на четыре номера, когда надо было просто поставить на номер, а затем играть на дюжины или на колонки… нет, или лучше…» И он снова начинал обдумывать разные игры.
Между тем почти совсем стемнело. В саду зажглись большие электрические фонари, а на темном небе загорелись бесчисленные звезды; повеяло прохладой. Жаркий день сменился теплым, тихим вечером… Ларделли сел на скамейку и понемногу стал приходить в себя. Но чем более он успокаивался, тем более отчетливо рисовался ему весь ужас его положения. Пополнить растраты он не сможет, так как все его состояние не достигнет и десятой доли проигранной суммы. Через несколько дней все обнаружится. Его отдадут под суд и присудят… Но не все ли равно к чему его присудят… Довольно того, что доброе имя его будет замарано навсегда; так улыбавшаяся ему служебная карьера окончена; но самое ужасное и ничем непоправимое — это любовь к Лучии, к его дорогой, златокудрой и черноокой Лучии… Разве согласится когда-нибудь старый гордый граф отдать свою дочь за преступника… Да и она сама… захочет ли она знать человека, который опозорил себя, который так надсмеялся над ее любовью. Да, жизнь его разбита бесповоротно, и будущее, кроме горя и позора, ничего не сулит ему… Но, к счастью, есть еще один исход, — на крейсере, в его каюте, лежит заряженный револьвер. Приставить его к виску, нажать гашетку… и в одно мгновение все кончено; ни страданий, ни угрызений совести, ни бесплодных сожалений…
Ларделли встал и раза два прошелся взад и вперед по площадке, чтобы окончательно успокоиться и вернуть себе самообладание.
Но как ни старался он утвердиться в принятом решении, он не мог помириться с мыслью о самоубийстве. — За что? — думал он, — я, еще утром веселый и счастливый, из-за какого-то глупого увлечения должен покинуть этот мир, где все мне так улыбалось!
Ведь это бессмысленно, противоестественно. Прежде средневековые рыцари грабили проезжавших около их замков, но их и называли разбойниками… А теперь? Разве не происходит тоже самое? Ведь это тот же грабеж. Только способы ограбления стали более утонченными. Это те же разбойники, только нет на них управы, нет способа укротить их алчность. Золото! Золото!.. Велика твоя власть и нет силы, которая могла-бы противиться тебе. Как нет силы, — думал он через минуту, — а вот сейчас, в виду этого разбойничьего вертепа, этого капища золотого тельца, разве не находится такая сила — мой крейсер, с его 12-ти дюймовыми орудиями? Стоит мне отдать приказ открыть стрельбу, и через несколько минут от этого величественного здания не останется камня на камне… Куда-же, золото, денется твоя сила, и что останется от твоей власти?! Им овладела какая-то тупая ярость, затуманившая его сознание. Отомстить им, этим выродкам цивилизации, наказать за их бездушную алчность и отомстить не только за себя, но и за всех несчастных, погубленных ими.
Его лицо преобразилось… Это не был уже повергнутый в уныние и павший духом слабый человек. Теперь в нем всякий бы узнал доблестного капитана, известного своей смелостью и решительностью всему итальянскому флоту.
Быстрыми шагами направился он к зданию игорного дома и властным голосом приказал первому попавшемуся служителю, одетому в расшитую галунами ливрею, провести его к одному из директоров.