Мир Уэйда - страница 8

Уэйд с нежностью смотрел на свои аккуратно разложенные вещи и вспоминал, что они значили для него. Синяя рубашка с маленьким сердечком на внутренней стороне воротника, подаренная на День всех влюбленных в восемьдесят третьем, на которой пришлось пришивать заново несколько пуговиц, потому что леди Кристин выпила лишку и решила не озабочиваться расстёгиванием, а просто сорвать ее к едрене фене. Белые льняные брюки – на первый день лета в год их переезда в Вермингтон, когда все казалось радужным и источало запах нового. Свитер с оленем Рудольфом на Рождество две тысячи пятого, окрашенное приездом дочери с мужем вместо обычной открытки. Черные брюки с множеством карманов на пятьдесят второй день рожденья, когда он напился в зюзю и плакал, причитая, как ошеломительно сложилась жизнь. Толстовка Red Socks в год, когда те стали чемпионами. И Уэйд с Крис были там на стадионе и едва не разорвали голосовые связки от криков счастья.

И еще много-много вещей. Вся жизнь в шкафу. Кому-то нужны были фотографии, чтобы воскресить кадры из прошлого, а Уэйду оказалось достаточно этого шкафа. Он вспомнил всё, и решимость его возросла. Он стащил клетчатую рубашку и хаки – бросил прямо на пол – и надел синюю рубашку с сердечком на внутренней стороне воротника и черные брюки с карманами. Потом встал на четвереньки и достал из-под кровати коробку, где лежали новенькие мокасины того же черного цвета – подарок на день рождения уже этого года – и тоже надел их. Крис говорила, что черный ему идет, как никакой другой. Странно, что Уэйду не пришла в голову мысль одеться так на похороны… он был, как дурак в своей клетчатой рубахе и брюках хаки… клоун. Но никто не сказал ему этого, никто не озаботился внешним видом несчастного вдовца, для которого все эти последние полторы недели пролетели, как один длинный невыносимый, тяжелейший день.

Уэйд автоматически переложил бумажник – всегда так делал, а потом пошел в ванную. Она до сих пор оставалась самым чистым местом в доме, если не считать пустую банку из-под пива в раковине. Уэйд поморщился, словно от этого, банка, узнав о собственном уродстве и никчемности, должна была испариться, а потом справил нужду. После этого он подошел к раковине и уставился на свое измученное отражение… но чистая опрятная одежда все-таки делала свое дело, молодила и несколько охулиганевала, словно Уэйд начинал превращаться в того молодого буяна, без страха и задней мысли вышедшего против дюжины. Неужели дюжины?..

Волосы, будто присыпанные инеем были кое-как расчесаны и местами стояли торчком, а глаза, некогда пронырливые и вечно любопытные, провалились и отекли. Он грубо схватил себя за щеки и оттянул вниз, создав гримасу, похожую на маску из Крика, потом умылся холодной водой и, наконец, открыл шкафчик… в конце концов, разве не к этому он шел все эти полторы недели?

Вообще Уэйд плохо разбирался в таблетках, если не сказать больше. Он всегда был здоровяком, и почти никогда не нуждался в них. Он знал, что такое аспирин и парацетамол. Для жизни ему этого вполне хватало – хотя… Крис наверное, все же видней. Ведь это было на ее плечах. Иногда она приносила ему какую-то желтую таблетку, если у того вдруг побаливало сердце; иногда белую – если голова; а когда у Уэйда приключились проблемы с желчным пузырем – она принесла коричневую. Вот, в общем-то, и все его знания о фармацевтической продукции. Он даже не представлял, где Крис хранит всё это добро, но знал, что когда у нее бессонница, она приходит в ванную, включает воду и выпивает таблетку из пузырька, который хранится в этом шкафчике. Он и сейчас тут стоял. Уэйд взял его в руки и прочитал – Золпидем 5 мг. Звучало серьезно…. Уэйд считал, что названия, начинающиеся с буквы «З», несут в себе нечто отрицательное и очень опасное, сообразный код. Еще один вклад в фармацевтику от непревзойденного знатока, который точно знал, что если шалит сердечко. Надо выпить что-то желтое! Он открыл пузырек. Внутри было наполовину пусто. Интересно, а этого хватит? Он понятия не имел. Но Крис пила одну и после этого спала, как убитая всю ночь, а здесь их… – Уэйд высыпал на ладонь маленькие белые кругляшки и посчитал – одиннадцать.