Миракулум 3 - страница 20

- Я уже завидую! - Искренне или не очень улыбнулся Красдем. - Если еще есть хорошая выпивка, то лучшего друга вам не найти! Никто из плебеев не сможет оценить роскошь так, как тот, кто рожден в ней.

Лишь после смеха Итиды я наивно догадалась, что так разбойник нарочно уколол остальных гостей. Отделил знать от простолюдинов. Неужели Аверс настолько прав и вся Полутень, растерявшая титулы, живущая здесь годами, до сих пор не избавилась от подобной спеси? Не хотелось в это верить.

- Вино обещаю к ужину, а до обеда можно развлечь себя конной прогулкой или тренировкой на клинках. Что выберете?

- Второе. Ты умеешь держать в руках оружие, а, защитник? Хоть немного? Я не хочу воевать с чучелом из соломы, так что вызываю на бой и даю тебе шанс отыграться за старый плен на постоялом дворе. Тогда у тебя не было шанса скрестить со мной клинки.

- Отыграться? Нет. Но от тренировки не откажусь, я согласен.

Мне хотелось посмотреть на это, но барон, отдав распоряжение подготовить площадку и оружие, задержал меня:

- Я должен показать вам библиотеку, Рыс, возьмите вазочку с собой и оставим пока остальных за их делами.

Холодное лакомство настолько пришлось по вкусу, что даже стыдно не было за аппетит. Я съела две порции без всякого кофе. И ради удовольствия, а не от голода, тянула уже подтаявшую массу ложкой - чудесное, шоколадное, похожее на пищу божеств, а не на человеческую еду. Роттери не посмеялся надо мной. Наверняка и не такое видел у переселенцев, не представлявших здесь подобное.

- Знаете, мы с Аверсом знаем друг друга давно, и много лет он представлялся мне человеком исключительной сухости, одиночества и печали. Я уже разуверился, что когда-нибудь пробью эту броню и выпытаю хоть что-то о его жизни, как вдруг случилось невероятное. Я начал собирать в своей библиотеке книги о женщине Миракулум, все легенды, сказания, и даже приобрел старинный гобелен... вы его увидите. Так вот, когда Аверс приехал по делу одного из новых переселенцев, он так и застыл у полок. Я хвастался тем, что добыл редкости, выказывал желание побольше узнать о той демонессе прошлого, как... Он сказал: "Это моя жена".

Я улыбнулась - барон забавно изобразил свое давнее изумление.

- Я не мог в то поверить! И не мог поверить, что вторая героиня - воительница Соор, это тоже вы. Кх... Всевышний, вот проклятое горло. Аверс рассказал мне о своей жизни, и мне польстил этот знак глубокого доверия. Я был счастлив, что он увидел во мне настоящего друга, а не просто соратника.

- У вас есть семья?

- Увы. Супруга и наследники остались в веках, что с ними стало в войну - не ведомо, а здесь я не нашел женщины, которой нужен был я, а не деньги. Моя любовь - еда, а страсть - дело помощи переселенцам. И я счастлив. Прошу, проходите. - Мы дошли до дверей в левом крыле дома и барон открыл ее, как открывают вход в залу перед высокой особой. - Любая книга - ваша, читайте, владейте, мне не жалко отдать даже самые редкие и древние фолианты человеку, способному оценить их по-настоящему.

- Вы очень щедры, Роттери. Благодарю вас.

- Сокровищницу все равно оставить некому... здесь все, что я находил по знаку Миракулум. Ужас, до чего распространился символ закольцованной змеи, кусающей себя за хвост! Вечность, бесконечность, цикличность - каких только смыслов он не таит! Каких только сказаний про него я не насобирал, и некоторые подревнее нашей эпохи и из земель, до которых добираться как на край света.

Полки закрытого шкафа, где книги хранились не стоя, а друг на друге, не выше трех четырех томов, украшали значки Миракулум - разные по стилистике, но схожие по сути. Когда мы подошли к другому - на нем я увидела литеру "К".

- А это о вас - Аверс помогал мне потом отсеивать лишнее. Образ женщины-воительницы и женщины-ведьмы архитипичны и присутствуют в разных культурах. Он знал истинные признаки, отыскивал их, даже если те совершенно искажались до противоположных.

Напротив висел большой гобелен с изображениями черной и белой дев - старинный, схожий с книжными миниатюрами в оплетении декоративных орнаментов. Каждая деталь - символ. Стилизация незнакома, она, скорее всего, признак иной эпохи - средней между той и этой.