Мирамифь - страница 2

— Шайтан побери эти понедельники, — проворчал я и услышал за спиной сдавленное испуганное «ой».

На полу среди разбитого стекла сидела маленькая танцовщица из бутылки. На этот раз нормального человеческого роста. Она испуганно смотрела на меня и что-то беззвучно шептала губами.

— Ты кто? — осторожно спросил я и взмахнул рукой, словно собрался отогнать неожиданно возникшую галлюцинацию.

— Не ешь меня, о, добрый див! — заявила галлюцинация. — Во-первых, я невкусная. А во-вторых, тебе сильно не поздоровится!

— Отравлюсь? — усмехнулся я. Весело же, оказывается, сходить с ума. Или это только я такой удачливый?

— Нет, добрый див, — тут же ответила девушка. — Хуже! Тебя дядя Мадлух найдет и оторвет все твои сто тринадцать голов! Он ужас какой страшный в гневе и к тому же лучший колдун в Сарае!

— Где он лучший колдун? — я вдруг осознал, что девушка говорит на языке, который мне вообще незнаком. Не в том смысле, что я его не знаю. Я и во французском с испанским ни бум-бум. Но француза или испанца по речи отличу запросто. А тут… ну не слышал я никогда этого странного языка, а вот понимаю! Чудеса, однако…

— В Сарае!

— Ну если только в сарае… тогда он мне совершенно не страшен! Да ладно, ты не бойся. Не собираюсь я тебя есть, — и, вспомнив аппетитную бутылку холодного пива, добавил: — Вот выпить тебя, да, собирался… Но уже передумал.

Но незнакомка моего юмора не поняла. Наоборот, еще сильнее вжалась спиной в стену и задрожала.

— Но ты… ты… ведь не захочешь снова меня выпить? — стуча зубами от страха, спросила она.

— Нет, — пообещал я.

— Твердое слово? — с заметным облегчением, поинтересовалась девушка.

— При одном условии, — я сделал эффектную паузу и, дождавшись, пока глаза девушки не приняли уже совершенно невообразимые размеры, продолжил: — если ты мне все расскажешь о себе, о своем сарае и дядюшке… как бишь там его?

— Мадлухе… — потерянным голосом произнесла Гостья из бутылки. — Я должна была догадаться, что ты питаешься памятью людей…

Мирамифь — таким заковыристым именем звали девушку — сидела на полу, поджав под себя ноги, и маленькими глоточками пила из чашки чай, с опаской и любопытством осматривая комнату.

— Ты великий чародей, див, — произнесла она, указывая на люстру, — ты заставляешь светиться стекло, словно оно свеча, и хранишь в своей каменной пещере бесценные запасы чая, перца и иных продуктов, о которых я даже не слышала. И ты совсем не боишься дядю Мадлуха!

— Да, — подтвердил я, — дядю Мадлуха я совершенно не боюсь. Но ты собиралась рассказать о себе. С нетерпением жду.

— Нетерпение… — неожиданно воскликнула девушка. — Ну, конечно! Меня же учили: нетерпение — вот главная черта любого дива!

— Они были совершенно правы! — зловещая ухмылка исказила мое лицо.

В общем-то, я старался, как мог, хотя артист из меня никудышний. Нет-нет, я вовсе не хотел запугивать девушку до полусмерти. Просто не видел другого выхода добиться от нее ответа: кто она и откуда. Я все меньше и меньше верил в свое сумасшествие. Да, собственно, я с самого начала в него не верил. Но стоит Гостье из бутылки убедиться, что никакой я не див и она точно мне ничего не расскажет.

— Я дочь визиря, — потупив глаза, начала свое повествование Мирамифь. — Еще половину солнечного шага назад я танцевала в саду своего отца, не ведая, что на свете есть такие ужасные и тесные пещеры, как у тебя. Без благовоний, без мягких ковров и чистых фонтанов, за стенами которых слышны какие-то страшные и непонятные звуки… Это дивы дерутся, да?

— Какие звуки? — опешил я. — Никто нигде не дерется!

— Ну как же, — девушка допила чай, поставила чашечку на пол и аккуратно положила поперек нее чайную ложку. — Неужели ты не слышишь? Я даже не могу сравнить этот шум ни с чем знакомым! Какое-то дребезжанье, словно безумные слуги катают мимо твоей пещеры огромные камни.

«Это же машины за окном!» — догадался я. Но вслух ничего не сказал.

— Знаешь, — внимательно глядя на меня, заявила Мирамифь, — а теперь я боюсь тебя гораздо меньше, чем вначале. Ты вернешь меня домой?

— Сначала мне нужно узнать, где ты живешь, — смалодушничал я. Ну, никак мне не хотелось, чтобы она сейчас разревелась! Только-только стала успокаиваться…