Мироеды - страница 13

— Не обращай внимания, мысли вслух. — Отмахнулся от него Животягин.

— Ты забываешь про то, какие они беспощадные. Не исключено что он просто случайно оказался у них на пути.

— На пути, куда или к чему? — Животягин подошел к окровавленному шезлонгу.

— Ульян, что-то не так. Слишком много крови. А это?

Опер нагнулся и, проведя по серой лужице пальцем, поднёс его к носу. Диман, округлившимися глазами, внимательно наблюдал за действиями начальника. Понюхав, Животягин взял палец в рот. От такого зрелища его молодой напарник блеванул.

— Мозги. — Сделал вывод Ульян.

— Мозги?

— Да, определенно ему вышибли мозги.

— Два выстрела. В сердце и голову. — Утираясь рукавом, подтвердил Диман.

— Они не пользуются вашим огнестрельным оружием.

— То они, то не они ты давай определись уже. — Поймав очередной, удивленный взгляд напарника, Животягин добавил: — знаешь что Димон, я с утра не жрамшы. Если не в падлу, сгоняй мне за чемнибудь, а.

Тот кивнул и вышел.

— Ну, так что?

— Для перемещения убийца применял их машину, это меня и сбило с истинного пути. У бассейна след принимает самую насыщенную форму. Подойди ближе к тому месту.

— Что же это получается? — Опер приблизился к бассейну. — Эта парочка вот так запросто, поделилась с кем-то своей техникой?

— Нужно рассматривать всё пространство вариантов, Ульян. Убийца может быть приманкой или марионеткой в руках охотников. Я не устану напоминать тебе об их коварстве. След уходит на запад.

В нескольких кварталах от сауны след прервался.

— Дальше убийца поехал на машине с двигателем внутреннего сгорания, это делает его не досягаемым для моего чутья. Значит, он не обладает достаточными знаниями для использования машины охотников.

— Ладно, давай пройдемся по окрестности, может, кто что видел.

Неподалеку, он наткнулся на ковыряющегося в мусорном контейнере старика.

— Эй, отец вон на том месте, прошлой ночью машина стояла. Ты не видел, кто на ней уехал?

— Нет. — Прохрипел бомж.

— Да Ульян, ты прав, он просто не хочет связываться. Дай я с ним поговорю.

Старик, не желая разговаривать, попытался убежать, но Животягин одним прыжком настиг его. Сбил с ног и придавил коленом к земле. Не обращая внимания на стоны и мольбы извивающегося под ним бродяги, опер приложил ладонь к его лицу.

В тот же миг, в голове Ульяна один за другим стали возникать образы воспоминаний старика. Все они были для него бесполезны. Тяжелое, после военное детство; техникум; жизнь советского рабочего; мечта перебраться из заводской общаги в собственную квартиру…

— Прошлая ночь, думай о том что видел прошлой ночью!

Старик застонал еще сильнее. Образы советского прошлого пропали, он сидел у костра. Ночька выдалась прохладная и он с товарищами по не счастью пытался согреться "сивухой". Мимо проехала машина. Бродяга видел её лишь мельком, а дальше утро и встреча с Ульяном.

— Сосредоточься на машине, нам нужно больше деталей.

Бомж вновь застонал, но ничего нового не вспомнил.

— Будь внимательнее и боль прекратиться. — Но старик лишь извивался и кричал.

— Ладно, кончай. — Животягин попытался прекратить муки бродяги. — Это всё что он знает.

— НЕТ!

Старик закричал. Из его глаз и ушей потекла кровь. Не желая терпеть это зрелище, Ульян попытался оторвать руку от лица бедолаги, но в этот самый момент в голове опера возник новый образ из воспоминаний бомжа. В нем четко просматривался номер проезжавшей мимо него "пятнашки".

— Довольно! — Рявкнул Животягин. — С него хватит!

Только для старика было уже поздно, он не дышал.

— Зачем ты это сделал?!

— Ульян, покури. Твоя сентиментальность вызвана погружением в мысли этого человека, она сейчас пройдет. Ты привыкнешь, и скоро не будешь обращать внимания на подобные мелочи.

— Да-а-а. — Протянул Животягин, закуривая. — Конкретно меня зацепило.

Когда эмоции поутихли, он позвонил своему знакомому гиббону[1] и продиктовал номер машины.

— Ну, что? — Ульян снова закурил. — Пока Санек работает надо кофейку выпить и пожрать.

У сауны Животягина ждал чебуратор.

— Ты куда пропал? Я тебе чизбургер и чай принес, а тебя нет. Все уже остыло.

— Искал зацепки. — Ульян взял холодный бутерброд и добавил: — а чай я не пью.