Миры Альфреда Бестера. Том 2 - страница 29

По понятиям маори дворец был огромен, он состоял из десяти отдельных комнат, в настоящий момент — пустых и голых. Из здания вынесли абсолютно все.

Уинтер присел на корточки посреди самого большого из помещений — огромного и великолепного (опять же по меркам маори) — тронного зала и начал ждать, что будет дальше.

Дальше не было ничего. Он ждал, и ждал, и ждал.

— Интересно, а доктора они тоже так встречают? — подумал Уинтер, растягиваясь на полу.

(Йейла тем временем осыпали гостеприимством, кормили и развлекали. У племени сохранились о нем самые лучшие воспоминания.)

— Предполагаю, они предполагают, что я должен погрузиться в размышления, — в такие размышления погрузился Уинтер. — Об огромной ответственности, ложащейся на мои плечи. О моем долге перед предками и перед народом. Вот так. Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь, что буду честно стоять за дело Бога и отечества, неукоснительно исполнять Законы скаутов…

— Так вот, однажды утром приходит этот парень в свой ювелирный магазинчик, пораньше приходит — хотел бумаги привести в порядок. Только успел сесть за стол, как видит: подъезжает фургон, прямо к магазину. Задняя дверца фургона открылась, вылезает оттуда мамонт, весь волосатый, расшибает бивнями стекло витрины, а затем сгребает хоботом все, что там лежало. После чего забирается снова в фургон и — только их и видели…

Негромкое шуршание и позвякивание. Уинтер посмотрел на звук и обнаружил, что в комнату проскользнула темно-коричневая девушка. У нее были волнистые черные волосы — у маори они всегда либо прямые, либо волнистые, курчавых не бывает — привлекательные полинезийские черты лица и юное, совсем еще подростковое тело. Последний факт был голой, неприкрытой истиной, так как вся одежда девушки ограничивалась цепочкой серебряных (вот оно, позвякивание) раковин вокруг талии.

— А это еще что за хренопень? — недоуменно спросил себя Уинтер. — Элемент ритуала? Или будущая моя супруга, она же королева? Могли бы хоть со мной посоветоваться!

Девушка не стала тратить времени попусту. Через мгновение она была рядом и молча сплелась с голым, беззащитным журналистом, весьма недвусмысленным, возбуждающим образом проявляя, как сперва показалось Уинтеру, более чем серьезное отношение к будущим своим супружеским обязанностям.

Вот именно — сперва, пока что-то не царапнуло ему ногу, чуть повыше подколенной ямки. Тренированные рефлексы не подвели, наследник маорийского престола молниеносно ударил свою так называемую будущую супругу коленом в пах и вышиб из ее руки бритвенно-острую раковину.

— Поджилки, говоришь? Вот так вы это, значит, придумали? — пробормотал Уинтер, глядя на согнувшуюся от боли вдвое девушку. — Нет, Одесса права, эти типы — далеко не клоуны. Хорош бы я был, охотясь на мамонта с перерезанными поджилками.

Он подхватил беспомощную девицу с полу и выкинул ее, словно охапку ветоши, через переднюю дверь дворца, но прежде доставил себе злорадное удовлетворение, до крови укусив голую коричневую задницу. С треском захлопнув дверь — чтобы показать решительность своих намерений, — он вновь обосновался на полу тронного зала, готовый к любому развитию событий. Уинтер не успел еще осознать, что это нападение и собственная его реакция пробудили в наследном принце с детства прививавшуюся ему кровожадность.

Следующие полчаса прошли в полном спокойствии, и он вернулся к своему внутреннему монологу.

— Так значит, как я рассказывал в тот момент, когда нас столь грубо прервали, смотрит этот парень на отъезжающий грузовик, смотрит в полном опупении, а потом приходит кое-как в себя и звонит копам. Те являются и подходят к делу вполне серьезно, профессионально.

— Нам нужна какая-нибудь ниточка, зацепка. Ты усек помер машины?

— Нет, я видел только этого лохматого слона.

— А марка фургона?

— Не знаю, я и смотреть-то ни на что не был способен, кроме как на долбаного мамонта.

— Олл райт, а какой это был мамонт?

— Вы что, хотите сказать, что они бывают разные?

— Конечно. У азиатского мамонта большие висячие уши, как лопухи, а у американского мамонта — наоборот, уши маленькие и крепкие. Какие уши были у этого?