Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила - страница 7

Грин мог бы, конечно, начать борьбу с теократией, но он не чувствовал в себе призвания к роли мученика.

Тут он услышал знакомый голос, звавший его по имени:

— Алан! Алан!

Грин сжался, словно черепаха, втягивающая голову под панцирь, и тщетно попытался сделать вид, что ничего не слышит. Но голос, хоть и принадлежал женщине, был сильным и пронзительным, и все вокруг принялись оглядываться в поисках крикуньи. Притворяться дальше стало невозможным.

— Алан! Ты, орясина белобрысая, дурака кусок, а ну стой!

Грин неохотно приказал своему рикше повернуть обратно. Парень ехидно усмехнулся, но приказ выполнил. Как и все обитатели портового района, он знал Арму и знал о ее взаимоотношениях с Грином. Арма держала на руках их общую годовалую дочь, прижимая ее к своей великолепной груди. Рядом стояли еще пятеро малышей: два ее сына от герцога, дочь от заезжего принца, сын от капитана корабля северян и дочь от храмового скульптора. В детях отразилось возвышение Армы, ее падение и новое возвышение — правда медленное; эта живая картинка воплощала собою набросок структуры общества этой планеты.

Арма была дочерью рабыни — северянки и местного жителя, колесного мастера. Когда ей было пять лет, ее родители умерли от чумы. Девочку отправили в Загоны, и ее вырастила сестра матери. Когда Арме было пятнадцать, ее красота привлекла внимание герцога, и он пристроил ее во дворец. Там она родила герцогу двух сыновей, которым теперь было одиннадцать и десять лет. Детей у нее тогда забрали, и они росли при доме герцога, как свободные и балованные слуги.

Через несколько лет после возникновения этой любовной связи герцог женился на нынешней герцогине, и ревность супруги вынудила герцога избавиться от Армы. Она была отправлена обратно в Загоны. Возможно, герцог не слишком печалился, расставаясь с нею, потому что жить с Армой было все равно что жить рядом с ураганом, а герцог слишком ценил мир и покой.

Потом, согласно местным обычаям, герцог рекомендовал ее одному заезжему принцу. Принц не спешил возвращаться на родину, потому что там его ненавидело слишком много народу, и герцог хотел сделать ему подарок. Но тут он превысил свою власть. Рабы тоже имели определенные права. Женщину, которая родила ребенка свободному человеку, нельзя было продать без ее согласия — тем более в другой город. Арма уезжать не пожелала, и опечаленный принц отбыл домой, оставив после себя «подарочек на память».

Капитан корабля купил Арму, но закон опять пришел ей на помощь. Он не мог просто так увезти ее из этой страны, а она снова отказалась уезжать. К этому времени Арма уже завела собственное дело — рабам позволялось владеть имуществом, а у некоторых даже были собственные рабы, — и она знала, что двое ее сыновей от герцога еще окажутся значительной ценностью, когда подрастут и снова отправятся к нему.

Храмовый скульптор использовал Арму в качестве модели для грандиозной скульптуры богини плодородия, и не без причины. Арма была великолепна — высокая женщина с длинными каштановыми волосами, безукоризненной кожей, большими карими глазами, с губами, алыми и сочными, словно вишня, с грудью, в которой не нашел бы изъяна ни ребенок, ни любовник, с пышными формами и поразительно тонкой талией, на которой не отразились роды. Ее длинные ноги произвели бы впечатление даже на Земле, а на фоне здешних приземистых, ширококостных женщин смотрелись просто потрясающе.

Арме было присуще нечто большее, чем обычная красота. От нее исходило некое излучение, действовавшее на мужчин, как хороший удар по голове. Грину она иногда казалась воплощением некой необузданной силы — возможно даже стихийного бедствия.

Бывали моменты, когда Грин гордился, что Арма избрала его своим мужчиной, в то время как он был всего лишь только что привезенным рабом, едва способным связать несколько слов на здешнем совершенно беспорядочном агглютинативном языке. Но бывали и такие моменты, когда Алан чувствовал, что этой женщины для него слишком много, и таких моментов становилось чем дальше, тем больше. Кроме того, при виде дочки Грина начинали терзать угрызения совести, потому что он любил своего ребенка и страшился того момента, когда будет вынужден покинуть его. Что же касается расставания с Армой — тут Грин в своих чувствах уверен не был. Бесспорно Арма заставляла его сердце биться сильнее, но точно такое же действие оказывало доброе вино или удар в челюсть.