Миры Роджера Желязны. Том 15 - страница 15

— Нет, — настаивал хирург. — Обратите внимание на расположение этих разрезов. Посмотрите на ткани вокруг раны. Удар вертикально прошел между сухожилиями и кровеносными сосудами шеи. И когда лезвие уперлось в позвоночник, кровь растеклась между позвонками.

— И что же это, по-вашему, означает? — хмуро спросил Бертран.

— Это не норманнский нож с тупыми краями. Им можно бриться. Оно было в руках человека, способного вытащить желчный пузырь у вас из живота, а вы ничего не почувствуете.

— Итак?

— Вы же военный человек, сэр Бертран. Вам понятно искусство боя, когда вы сбрасываете с седла вооруженного и одетого в доспехи воина. Ассасин, убийца, который держал этот нож, знал о костях, мускулах и кровеносных сосудах не меньше хирурга. Он знал, как пронзить кинжалом — очень острым кинжалом — спящего человека, чтобы тот не проснулся.

— Но как же он проник в эту палатку?

— Он крался в тени. Он следил, чтобы не наступить на оружие, которое ваши люди раскидывают между палатками. Человек может двигаться, не поднимая шума.

— Домыслы, — фыркнул Бертран. — Никаких сарацин здесь не было. Этот убийца из лагеря. Может быть, он мстил сэру Торвальду из-за каких-то прошлых дел.

— Вы лучше знаете ваших людей.

— Конечно. И мы лучше проведем осаду, если вы не будете рассказывать сказки о крадущихся ассасинах.

— Конечно, — хирург склонил голову. — Вы лучше меня осведомлены об этих вещах.

И врач покинул Бертрана дю Шамбора, чтобы приказать оруженосцам рыть могилу.

Хасан ас-Сабах полз по камням. Те, что шевелились, он вбивал в сухую почву своими голыми ногами. Пальцы ног были длинные и крючковатые. Кожа вокруг кривых и ороговелых ногтей была собрана белыми полукружиями. Сто двадцать девять лет исполнилось этим пальцам. Они видели дорог, в башмаках и без них, больше, чем ноги самого старого верблюда на Дороге Пряностей. Несмотря на это ноги Хасана были ногами молодого человека, с сильной стопой, хорошо оформленными мускулами и правильно расположенными костями.

Его лицо с пышными усами и глубоко сидящими глазами было бы лицом молодого человека, если бы не многочисленные морщины. Густые черные волосы вились, как у юного пастуха, Мускулы играли, когда он спускался по скалистому склону, перебирался через медленный поток по камням, пробираясь в лагерь христиан.

Это была седьмая ночь осады Аламута. Хотя шейх Синан приказал ему самому следить за пришельцами, Хасан перепоручил эту работу подчиненным гашишиинам — до сегодняшнего дня, когда он сам решил увидеть этих людей.

И не покидая Орлиного гнезда, он знал, что скоро наступит время устрашения. Запертые в долине из-за своего собственного упрямства и ложного понятия доблести, христианские рыцари победят себя сами. Жара, жажда, соленый пот и подавленное желание действовать любой ценой несомненно сделают свое дело. Оставленные на три недели в этой узкой долине, они могут съесть себя живьем.

Но Хасан, почти столетие тайный глава гашишиинов, хотел подтвердить свою репутацию. Человек может сойти с ума в этих местах, и этому никто не будет удивляться. Но счесть себя побежденным ночным ветром, укусом скорпиона и по приговору духов это уже легенда.

В какой же шатер заглянуть? Выбрал ли христианский военачальник самый большой для себя и своих слуг, как поступил бы сарацинский? Или он выбрал самую маленькую палатку для собственных нужд и разместил своих людей с относительными удобствами? Это вполне могло быть в духе их странных представлений о братстве и равенстве.

Хасан ас-Сабах выбрал самую маленькую палатку, вытащил свой кинжал и поднял ее край.

Кислый запах мужских тел, непривычных к ежедневному ритуалу омовения и очищения, ударил ему в лицо. Гашишиин отвернулся, стараясь дышать маленькими глотками и прислушиваясь к тому, что происходило внутри.

Храп, издаваемый в двух ритмах, то совпадал по фазе, то расходился, как два колеса разного размера, едущие по одной дороге. Определенно здесь два человека. Может быть, начальник и его оруженосец?

Хасан поднял край повыше и полез в палатку. Глаза быстро привыкли к темноте. Он различил две фигуры. Один христианин спал, вытянувшись на низкой походной кровати из деревянных перекладин и веревок. Другой прикорнул у него в ногах. Господин и слуга, на норманнский манер?