Миры Роджера Желязны. Том 24 - страница 60

— Но, вероятно, по твоему внушению.

— Если бы ты сумел передать Камень мне, — сказал Дворкин, — я бы спрятал его до выяснения обстоятельств.

— Не знаю, смогу ли я до него добраться, — отозвался я, — но буду иметь в виду.

— Дай его мне, — прорычал Логрус, — и я сделаю тебя своим первым служителем!

— Ты — машина для обработки данных, — загремел Путь. — Я дам тебе знание, каким не обладает вся Тень.

— Я дам тебе власть, — сказал Логрус.

— Оставьте себе, — ответил Призрак. Цилиндр закрутился и был таков. Девушка, Камень и все остальное исчезло.

Логрус взвыл. Путь взревел. Знаки ринулись один на другой. Они должны были столкнуться где-то возле комнаты Блейза.

Я вызвал все защитные чары, какие мог Мэндор за моей спиной сделал то же самое. Я закрыл голову, подобрал колени и…

Я падал. Меня ослепило беззвучным взрывом. Обломки сыпались со всех сторон. У меня было такое чувство, будто я угодил в авиакатастрофу и погибну, не возвестив миру свое открытие: Путь так же мало печется о детях Амбера, как Логрус — о Владениях Хаоса. Силы заняты собой, противником, основными принципами мироустройства, Единорогом и Змеей, геометрическими проекциями которых скорее всего являются. Им плевать на меня, на Корэл, на Мэндора, возможно — даже на Дворкина и Оберона. Мы — букашки; в крайнем случае — порою орудия, порою — докучная помеха, нас можно использовать по мере надобности, а потом ломать…

— Дай руку, — сказал Дворкин из карты. Я ухватился за него и…

…грохнулся к его ногам на цветастый ковер, в комнате без окон (ее мне описывал отец), среди книг и заморских диковинок, под чашами света, которые висели в воздухе без всякой видимой опоры.

— Спасибо, — сказал я, вставая, отряхиваясь и потирая ушибленное бедро.

— Я поймал отголосок твоих мыслей, — произнес горбун. — Все не так просто.

— Уверен. Просто мне иногда нравится впадать в пессимизм. Много ли правды в том, что мололи здесь силы?

— Все правда, — отвечал Дворкин, — с их точки зрения. Главная загвоздка в том, как они толкуют действия противника, да еще — привычка на каждое событие припоминать другое, более древнее. Скажем, разрыв в Пути был на пользу Логрусу, и не исключено, что Логрус и впрямь исподволь руководил Брэндом. Но в таком случае Логрус Может сказать, что это — возмещение за День Сломленных Ветвей несколько столетий назад.

— Никогда о таком не слышал, — сказал я. Дворкин пожал плечами:

— Ничего удивительного. Все эти события важны, в сущности, только для них самих. Я о другом — такой спор всегда сводится к первопричинам, а те весьма сомнительны.

— Каков же ответ?

— Ответ? Мы не в классе. Ответа, который устраивал бы кого-нибудь, кроме философов — то есть который имел бы какие-либо практические следствия, — не существует.

Дворкин достал серебряную фляжку, плеснул из нее зеленой жидкости, протянул мне бокал:

— Выпей.

— Я так рано не пью.

— Это не спиртное, а лекарство, — пояснил он. — Ты на грани срыва, хотя, вероятно, сам того не понимаешь.

Я осушил бокал; жидкость обожгла, как спирт, хотя по вкусу была чем-то другим. В следующую минуту я начал отходить от напряжения, которого до того не замечал.

— Корэл, Мэндор… — начал я.

Дворкин взмахнул рукой, и передо мною повис светящийся золотой шар. Новый взмах руки — знакомый, — и на меня снизошло что-то вроде Знака Логруса, но без Логруса. В шаре возникла картинка.

Часть коридора, где произошло столкновение, была разрушена, а заодно — лестница, комнаты Бенедикта, а может быть, и Джерарда. Исчезли покои Блейза, часть моих, гостиная, где я недавно сидел, западный угол библиотеки, а также пол и потолок. Внизу я видел раскуроченную кухню и арсенал. Я поднял глаза (удобная все-таки штука — волшебный шар) и увидел небо. Значит, взрывом разнесло третий и четвертый этажи, возможно, задело и королевские апартаменты, и лестницу, и лабораторию, и кто еще знает что.

Над пропастью, возникшей на месте комнат Блейза и Джерарда, стоял Мэндор. Правая рука его, очевидно сломанная, была засунута под широкий черный пояс. На левом плече повисла Корэл, с лица ее капала кровь. Не уверен, что девушка была в сознании. Мэндор левой рукой держал ее за талию, вокруг них вращался металлический шар. Наискосок через пропасть стоял на балке Рэндом. Мартин располагался чуть ниже и сзади, в руке он по-прежнему держал саксофон. Рэндом был вне себя и, судя по мимике, что-то орал.