Мишн-Флэтс - страница 11

Гэри так посмотрел на меня, что я решил — лучше не связываться. Таким, как Гэри, ничего не объяснишь.

Сколько корове ни объясняй про седло, скаковым конем она не станет.

Из суда я вернулся к себе в участок.

Нудно и скучно — это ощущение установилось уже с утра.

Все нудно, скучно и до отвращения знакомо.

Дик Жину, мой старший офицер, сидел за столом дежурного и листал вчерашний номер «Ю-Эс-Эй тудей». Он держал газету в вытянутых руках и читал поверх очков. Мой приход оторвал его глаза от газеты только на секунду.

— Доброе утро, шериф.

— Что новенького?

— Новенького? Деми Мур обрилась наголо. Вроде как для съемок в новом фильме.

— Да нет, тут, у нас.

— А-а… — Дик немного опустил газету и обежал глазами пустую комнату. — У нас ничего.

Дику Жину пятьдесят с хвостиком. У него вытянутая, лошадиная физиономия. Единственный вклад Дика в дело защиты законности — прилежное чтение газет в рабочее время. Пользы от него — что от цветка в горшке.

Он снял очки и посмотрел на меня отеческим взглядом — меня от такого взгляда с души воротит.

— У тебя все в порядке?

— Устал слегка. А в остальном порядок.

— По правде?

— Ну да, по правде.

Я окинул наше рабочее место унылым взглядом. Все те же три стола. Все те же массивные шкафы. Все те же окна с грязными стеклами. Неожиданно я ощутил: провести здесь остаток утра — выше моих сил.

— Знаешь, Дик, пойду я…

— Куда?

— Сам не знаю.

Дик озабоченно пожевал нижнюю губу, но смолчал.

— Слушай, Дик, можно тебя кое о чем спросить? Ты никогда не мечтал стать шерифом?

— С какой стати?

— Потому что из тебя получится замечательный шериф!

— Бен, у нас уже есть шериф. Ты — шериф.

— Верно. Но вдруг меня не станет?

— Не пойму, к чему ты клонишь. Что значит, когда тебя не станет? Куда ты вдруг пропадешь?

— Никуда я не пропаду. Я просто рассматриваю теоретическую возможность. Что, если?

— Если — что?

— Если… а, ладно, проехали.

— Хорошо, шериф. — Дик опять надел очки и углубился в газету. — Хооорошооо, шериф.

В конце концов я удумал проверить домики на берегу озера.

Эту работу я откладывал на потом уже не первую неделю.

Но сперва решил заехать домой и немного привести себя в порядок.

Я знал, что отец в это время дома. Возможно, тайной целью моего возвращения домой было именно это: побыстрее доложить отцу о моем намерении уехать из Версаля — и этим сообщением сжечь все мосты.

Теперь, спустя столько времени, трудно вспомнить ход моих тогдашних мыслей.

Мы с отцом в последнее время плохо уживались. Мать умерла восемь недель назад, и в хаосе, который воцарился после ее смерти, мы мало общались друг с другом. Мама всегда была чем-то вроде посредника между нами — переводчик, объяснитель, примиритель. Без нее мы бы месяцами отходили после каждой стычки! И теперь, именно теперь, она была нужна нам как никогда.

Отца я застал на кухне, возле плиты. Клод Трумэн был всегда крепким широкоплечим мужчиной — даже сейчас, в шестьдесят семь, он производил впечатление физически сильного человека. Он стоял напротив плиты, широко расставив ноги — словно плита могла кинуться на него, и он был начеку, дабы в нужный момент отразить ее нападение.

Когда я зашел в кухню, он коротко повернулся в мою сторону, но не произнес ни слова.

— Ты что делаешь? — спросил я.

Молчание.

Я заглянул через его плечо.

— Ага, яйца. Эти штучки, которые ты жаришь, имеют на человеческом языке название — яйца.

Видок у отца был еще тот. Мятая не заправленная в штаны нестираная рубаха. Бог-знает-сколько-дневная щетина.

— Где ты пропадал ночью? — спросил он.

— Застрял в участке. Пришлось подвергнуть Мориса предупредительному аресту — чтобы он не замерз насмерть в своей дырявой халупе.

— Участок — не ночлежка. — Отец пошарил в горе немытой посуды в мойке, нашел более или менее чистую тарелку и переложил на нее яичницу со сковородки. — Мог бы, кстати, и позвонить.

Локтем он очистил место на столе для своей тарелки, при этом отодвинув в сторону и полулитровую бутылку «Миллера». Я покрутил в руке пустую бутылку.

— Это что за новости?

Отец только мрачно покосился на меня.

— Похоже, мне и тебя надо на ночку-другую запереть в камеру.