Мисс Благоразумие - страница 39
— Молли… Не думаю, что ты этого хочешь…
— А вот и хочу. — Она принялась вытаскивать его рубашку из джинсов.
— По-моему, ты не ограничилась двумя глотками бренди, пока я смотрел в другую сторону.
— Ну конечно, нет. — Она улыбнулась, потому что он, похоже, ждал от нее такого смелого поведения. Потом опять поцеловала его. Долгим, крепким, страстным поцелуем. Тут он снова на несколько мгновений лишился голоса, но все-таки сделал еще одну, последнюю, попытку образумиться и свести все к шутке.
— Молли, если ты рассчитываешь, что я скажу «нет»… то лучше не надо. И напрасно надеешься, что у меня вдруг прорежется некая благородная черта… Я не способен…
Она не вполне понимала, что он хочет от нее услышать. И решила попробовать сказать правду.
— Я хочу тебя, Флинн.
Святые небеса! Она никогда бы не подумала, что эти слова такие уж волшебные. Но либо они, либо ее шепот вызвал в нем разительную перемену. Он впился в губы Молли с такой силой, что у нее закружилась голова, потом рывком встал на ноги, поднял ее на руки и понес по лестнице наверх, не прерывая поцелуя. Она и не заметила, как оказалась на кровати. Флинн рухнул рядом с ней и, оборвав поцелуй, начал стаскивать с нее свитер, потом джинсы, носки. Молли слышала, как он хлопнул дверцей ночной тумбочки, как стал снимать свою рубашку.
Затем Флинн снова прильнул к ней. Его язык стал исследовать темные, влажные глубины ее рта в поисках ее языка. Вот он наконец нашел его и захватил, вызвав в ней такое голодное желание, которое одновременно и испугало ее, и привело в восторг. Флинн тем временем расстегнул ей лифчик и отбросил его в сторону.
— Ты забыл снять джинсы, — шепотом напомнила она.
— Нет. Неужели ты хочешь, чтобы все это быстро кончилось.
— Да. Не тяни. Скорее.
— Нет, — прошептал он. Его нежный голос звучал как обещание.
Она не знала, что Флинн ей обещает. Не знала, чего сама ждет. Не думала ни о чем, кроме Этой настойчивой и инстинктивной потребности заняться с ним любовью. Она не могла изменить его прошлого. Не могла напроситься в его будущее. Но все это ей было не важно. Сердцем она знала, что поступает правильно. Возможность показать ему, что он ей небезразличен, казалась ей в тысячу раз важнее риска, на который она сейчас шла. Пусть он наконец почувствует, что его ценят и любят. Только вот беда — она вдруг утратила способность логически мыслить. В жизни ей приходилось несчетное число раз чувствовать себя слабой и уязвимой. Но не так. Не до такой степени.
Медленное скольжение ладоней Флинна обжигало Молли кожу. Он читал ее, словно книгу, изучал кончиками пальцев и теплым, влажным языком. Ласкал ее груди легкими, дразнящими поцелуями. Трусики все еще были на ней, пока он наконец не решил снять их зубами. Он делал это не спеша, встречая нежными поцелуями каждый новый сантиметр обнажаемого тела.
«Флинн тоже изголодался по любви», — пронеслось в мозгу Молли. Она давно предполагала, что в сексуальном плане он настоящий динамит, но сегодня он напоминал скорее экспериментатора. Он будто исследовал их ощущения и чувства.
— Молли, ты прекрасна, даже более чем прекрасна!
Она расстегнула его джинсы и скользнула рукой внутрь.
— Ты готова к бешеной скачке, любовь моя? — осторожно спросил Флинн.
Да, она была готова! Задолго до того, как он сбросил джинсы. Задолго до того, как обвил ее ноги вокруг своей талии и вошел в нее мощным толчком. К этому подготовил ее он сам своей нежностью, своими ласками, каждым своим прикосновением и каждым поцелуем.
Неукротимый шторм, в котором они оказались, все нарастал и нарастал, пока ей не почудилось, будто яркие петарды взорвались у нее внутри, снаружи, везде. Она выкрикнула его имя.
Он шепотом ответил из темноты:
— Никогда, Молли, никогда в жизни я не буду никого любить так, как люблю тебя.
Проснулся Флинн в одиночестве. Через окно в потолке проникал слабый утренний свет, освещая комнату, настолько пустую, что ему показалось, будто Молли ему приснилась… как приснилось и то, что они занимались любовью.
Однако по мере того, как остатки сна постепенно покидали Флинна, сознание у него все больше прояснялось. Картины прошедшей ночи всплывали перед ним все четче. Он посмотрел вокруг. Повсюду была разбросана одежда. С абажура свисал лифчик. Его джинсы валялись на ковре, ее свитер — на комоде в углу.