Мистическая каббала - страница 7

3. Для современного разума это утверждение может показаться таким же абсурдным, как представление о там, что дети появляются на свет в капусте на огороде; но если мы изучим и сравним многие мистические религиозные системы, то обнаружим, что все просветленные были единодушны в этом вопросе, а именно — все мужчины и женщины, имевшие практический опыт духовной жизни, утверждали, что их обучали божественные существа. Мы поступим очень глупо, если не обратим внимания на подобные заявления, — и особенно те из нас, кто никогда не имел личного опыта достижения высоких состояний сознания.

4. Некоторые психологи скажут, что ангелы в мировоззрении каббалистов, так же, как в других системах боги и мифические прародители человечества вроде Ману, являются нашими собственными подавленными комплексами; но есть и другие, с менее ограниченным кругозором, которые скажут, что эти божественные существа суть проявления скрытых потенций нашего собственного высшего Я. Для религиозного, искренне верующего мистика все подобные рассуждения совершенно не существенны; он достигает результатов — и это все, о чем он заботится; но мистик-философ или, другими словами, оккультист, продумывает этот вопрос и приходит к определенным выводам. Эти заключения, однако, могут быть поняты только тогда, когда мы знаем, что подразумевается под реальностью, и проводим четкую демаркационную линию между субъективным и объективным. Любой изучавший философию знает, что здесь возникает масса вопросов.

5. Индийские метафизические школы обладают наиболее тщательно разработанными и сложными философскими системами, в которых делается попытка определить рассматриваемые идеи и сделать их доступными осмыслению; и хотя поколения пророков посвятили свою жизнь решению этой задачи, эти концепции все еще остаются настолько абстрактными, что только после длительного курса обучения, на Востоке названного Йогой, разум способен понять их во всей полноте.

6. Каббалист приступает к работе иначе. Он не пытается заставить разум взлететь на крыльях метафизики в разреженный воздух абстрактной реальности; он предлагает конкретный наглядный символ и позволяет ему представлять ту абстрактную реальность, которую иначе не способен воспринять неподготовленный человеческий ум.

7. Это в точности тот же принцип, который используется в алгебре. Пусть Х представляет неизвестную величину, У представляет половину X, а 2 — известную величину. Если мы начнем экспериментировать с У, чтобы выявить его связь и количественные отношения с 2, он вскоре перестанет быть полностью неизвестным; по крайней мере мы хоть что-нибудь узнаем о нем. И если мы достаточно искусны, то в конце концов сможем выразить У через 2, после чего начнем понимать X.

8. Существует масса символов, используемых в качестве объектов медитации: крест в христианстве; божественные формы в египетской системе; фаллические символы в других религиях. Эти символы используются непосвященными в качестве средства сосредоточения разума и погружения в определенные мысли, вызова определенных, связанных с ними идей и стимуляции конкретных ощущений. Посвященный, однако, иначе использует систему символов; он использует ее как некоторую алгебру, с помощью которой узнает секреты неизвестных потенций. Другими словами, он использует символ как средство направления мысли на Невидимое и Непостижимое.

9. Как же он это делает? Это осуществляется путем использования составного символа, поскольку символ, не увязанный в согласованную систему, не приведет к цели. При созерцании такого составного символа, как Древо Жизни, проясняется, что существуют определенные отношения между его частями. Есть части, о которых он кое-что знает; в отношении же других ему что-то подсказывает интуиция, или, проще говоря, он строит догадки, делая логические выводы из первоначальных принципов. Разум переходит от одной известной части к другой и при этом проходит, метафорически выражаясь, определенные расстояния; он подобен путешественнику в пустыне, который знает расположение двух оазисов и делает форсированный бросок от одного из них к другому. Он никогда бы не осмелился отправиться в пустыню из первого оазиса, если бы не знал местоположения второго; но в конце путешествия он не только знает намного больше чем раньше, о втором оазисе, но и имеет представление о характере местности между оазисами. Таким образом, делая форсированные броски от оазиса к оазису через пустыню в ту или другую сторону, путник постепенно исследует ее; тем не менее сама пустыня не способна поддерживать жизнь.