MKAD 2008 - страница 24

Ничего похожего. Максим и был тем самым человеком, кто выбивает из лопоухих москвичей бабки посредством подстав. За «Мерседесом», из которого он вышел, заметив наше приближение, стоял «БМВ»-«пятерочка», и из окон его валил дым, как если бы там топилась похожая на нашу «буржуйка». Мальчишки курили.

Максим улыбался, жал нам всем руки, видимо, с Мокиным он дружил настолько тесно, что верил ему безгранично. Только так я могу понять «засветку» двух «рабочих» машин. Впрочем, номера эти были, скорее всего, липовые. Непонятно почему – ситуация к тому не располагала – я чувствовал страх. Как-то неприятно было находиться рядом с людьми, гробящими другим настроение. Эти улыбки напоминали мне доброжелательность врачей Освенцима, разглядывающих новую партию польских евреев.

Я переживал неприятные чувства, а Мокин тем временем как мог рассказывал о случившемся.

– Неплохо они вас оттерли, – заметил Макс, обходя «Пассат» Пискунова. – Им самим ремонту штуки на две – как пить дать. Потому так много и взяли – тридцать. Хотя… – он снял очки и посмотрел на Пискунова взглядом, которым ветеринар осматривает корову, прежде чем осеменить. – Нет, немного. Я бы больше взял.

– Почему? – окрысился Витя.

– Потому что ты бы дал. Ну, так в чем проблема-то?

– Проблема в том, – вмешался Голев, – что теперь эти деньги ему нужно вернуть. В противном случае может произойти катастрофа с выдачей в тюремной камере многих чиновников мэрии. Опять же менты могут за МКАД крепко взяться. А это не входит в его бизнес-план, – и он кивнул на Пискунова. – И в ваш, наверное, тоже.

Макс поджал губы и уважительно покачал головой. Потом поморщился и обвел наши лица колючим взглядом.

– Я как бы немного не понял. А кто так вашего друга ударил? Машина какая? Номер он запомнил?

Пискунов отстранил Мокина в сторону и рассказал всю историю сначала. Действительно, получилось, что сейчас о кавказцах я тоже услышал впервые, Мокин о них не говорил.

– Кавказцы?.. – Макс присвистнул и на этот раз к джипу развернулся. – А какие кавказцы? Чечены? Армяне? Понт, поди-ка сюда!

Я поежился. Сейчас история будет звучать в третий раз. А вообще уже в четвертый…

– Это какая-то ерунда, пацаны, – заверил Понт, пережевывая жвачку. Он был выше нас на голову, и я видел свое отражение в его черных очках. В этих очках я располагался вниз головой. Еще мне хотелось сунуть руку в карман и отдать ему деньги. – Горцы на МКАД по машинам не работают. Их тема – борсетки, разбои. Ну, из машины телку выкинуть, развести кого на заправке… А дорожные терки – тема не маклаудов.

– То есть ты хочешь сказать, что я отдал деньги киприотам? – спросил Пискунов. – Или испанцам?

Понт приобнял его, отчего Витя стал похож на пришедшего в гости к педофилу ребенка, и сказал негромко:

– По тебе я вижу, что ты мог отдать деньги даже кенийцу. Но, несмотря на это, я говорю тебе: это были не кавказцы.

Он убрал руку с Пискунова и вынул из кармана новую жвачку. Старую переплюнул через «Пассат». Она пулей ушла в Москву.

– А что за машина у них была?

– «Геленваген».

Макс и Понт засмеялись. Так в палатах психиатрических клиник смеются обычно бессердечные врачи во время утреннего обхода.

– Он говорит – «Геленваген», – подсказал Максу Понт, словно тот был глухой.

И они снова засмеялись.

Я жалел, что мы сюда приехали. Пискунов, судя по его виду, жалел еще больше. Им полностью овладела злоба, и теперь она властвовала над ним безгранично.

– Что ты смотришь на меня, как на самый неинтересный случай? – насторожился Понт.

– Мы, вообще, не хохотушек подзанять приехали, а за советом, – вступился за свою стопроцентную ежемесячную премию Голев. – Ты еще Нагорную проповедь нам почитай.

– Чего я должен почитать? – обратился за помощью Понт к Максу.

– Садись за руль, – приказал тот Пискунову. – И показывай руками, кто где ехал.

Это уже было похоже на помощь. Витя захлопнул дверцу, мы окружили машину.

– Ты всегда так за рулем сидишь?

Пискунов посмотрел на Понта.

– А чем плоха моя посадка?

– Есть три типа водителей. «Коты» – они рулят, лежа на спине. «Суслики» – те крутят баранку, лежа на руле. И есть нормальные. Ты не рисуешься ни под тех, ни под других, ни под третьих.