MKAD 2008 - страница 77

Едва только проблема упиралась в барьеры закона, в дело вступали чиновники, подкармливаемые из общака корпорации. Масштаб суперкражи им известен не был, они разводили локальные конфликты. Когда Владимир Максимович стал депутатом, а Анатолий Георгиевич перебрался в строительное управление, работать стало легче.

Прошло двенадцать лет с момента начала эпохальной кражи и шесть с того часа, когда город официально отказался признать себя обворованным на полмиллиарда долларов. Все деньги успешно миновали выстроенные законом-инвалидом кордоны и материализовались в недвижимость за рубежом. И вдруг стало ясно, что не хватает двадцати миллионов! Это слеза в море МКАД, но все-таки интересно, куда они делись! В бухгалтерии возникло пятно ценою в двадцать миллионов. Деньги не могли раствориться в воздухе. Их не мог украсть Рашид. Когда стало ясно, что двадцать миллионов принадлежат кому-то из четверых, возникло острое желание узнать, кто их украл у воров.

И швейцарцы нашли эти деньги. Они хранились в «Свисс Бэнк Корпорейшн», как капитал покойника Пудимова. Значит, украл, уведя от друзей, он. Но Володя почил в бозе. А документы на двадцатку испарились. Это значит, что Пудимов собирался разделить их с кем-то из компании. Он передал документы на хранение, опасаясь очевидного ареста. Но арестован он не был. Он был убит. Предан смерти, которая впоследствии будет признана внезапной и не криминальной. Просто не выдержало сердце, как у тестя Пустенко. А у самого Пустенко сердце, слава богу, выдержало. Ибо едва только над схемой нависла туча, он оказался в Англии. Там хорошие доктора.

И вот теперь Анатолий Георгиевич мучился от раздумий. Он очень хотел знать, с кем Пудимов до смерти зарабатывал на двоих, а после смерти наложил на уста подельника печать молчания. Это должен был быть или Пустенко – беженец от произвола российских властей, или Владимир Максимович Урманов, депутат Госдумы. Кто?..

Теперь, когда две трети жизни прожито и мужчина вступил в тот благословенный возраст, когда нужно ему мало, ибо все заработано в прошедшие годы, хочется просто знать – кто крал твои деньги. Не в двадцати миллионах долларов дело, ей-богу.

Хотя сумма, конечно, немалая. И никому еще не мешала.

У кого документы на право получения этих несчастных двадцати миллионов долларов?

Пустенко или Урманов?

Много чего повидал этот автомобиль за сегодняшний день. Если он обладает даром удивляться, то ничто уже не может поразить его фантазии. Поэтому теперь он, ничуть не возражая против того, что на заднем сиденье его лежит сотрудник МВД, пристегнутый наручником к Голеву, ехал быстро и ровно.

– Что ты нашел в чемодане? – спросил Мокин, не убирая с затылка спеца кулак. – Там двадцать миллионов? А как они поместились в такой узкий чемоданчик? Ты, наверное, психуешь, Голев. Я вот, когда психую, тоже что попало говорю.

– Банковские реквизиты? – сквозь зубы процедил Володя, не спуская глаз с дороги.

– Документы на предъявителя, – сипел Рома, разыскивая в многочисленных карманах парня ключи от наручников. – Швейцарский банк. Пароли, коды доступа, вся документация, словом. Кто придет в банк, тот станет хозяином двадцати миллионов ста тысяч долларов.

– Не понимаю, как можно заработать такие деньги, подставляя машины, – покачал головой Гера. – Это же какие бабки. Хотя, если Пискунова каждый день на дороге долбить, за месяц можно насобирать…

Воспоминание о Викторе Сергеевиче заставило всех тяжело вздохнуть. Он впутал нас в историю и, когда деньги оказались у него, бежал, как крыса. За годы, пока моего папы нет со мной, он ничуть не изменился. Та же сволочь.

– Он дождется, пока нас разведут по камерам, а потом будет по-ослиному твердить, что никаких денег не видел и ни о чем не знает, – сказал Мокин. – А, вообще, интересно, конечно… В багажнике двадцать «лимонов», в салоне сто тысяч… Зачем людям столько денег?

– А что бы ты сделал, будь у тебя такая сумма? – Володя впервые за десять минут езды повернул голову в сторону от МКАД.

– Я-то? Я бы машину себе купил. Дом. Еще один дом. Где-нибудь на Лазурном Берегу…