MKAD 2008 - страница 8
Тот, что бросился на водителя, этого не видел. Он вообще ничего не видел и не слышал. Только лицо оскорбившего его русского и его ровное дыхание. Только этот звук раздавался в космосе кавказца – никому не слышный шум работы легких кровника.
Элементарная теория. В очень простых ситуациях интуитивно ясно, каким образом можно приписать вероятности отдельным событиям. Например, если в коробку положить 3 черные и 2 белые фишки для игры в покер и хорошенько потрясти ее, то представляется более вероятным, что извлеченная из коробки наудачу фишка окажется черной. И действительно, вероятность извлечь черную фишку на раз больше вероятности извлечь белую. Так как это испытание имеет 5 возможных исходов, из которых 3 приходится на долю черных фишек, то доля благоприятных исходов подсказывает, что вероятность извлечь черную фишку составляет 3/5. Ту же самую ситуацию можно сформулировать другим порядком. Шансы вынуть черную фишку равны 3 к 2. То есть выше.
Минуты стояния трех машин хватило, чтобы пробка выросла до километра. В утренней темноте было плохо видно, что происходит под колесами фуры, а «Мерседес» и «Геленваген» загораживали ту часть картины, что можно было рассмотреть в свете фар. Не такое уж редкое явление на МКАД как столкновение переполоха не вызвало. Просто все догадались, что попали. И стали ждать, разговаривая с абонентами по телефону самыми популярными в Москве фразами: «Ты где?» – «Я в пробке».
Логика не работала. Не работала математика. Из «три к двум» в течение восьми секунд ситуация превратилась в «один к двум». Через мгновение после того, как треснула берцовая кость кавказца, тот, что бросился на водителя, вдруг оторвался от земли. Ноги его высоко вскинулись, и он плашмя, как лист фанеры, рухнул на асфальт. Нога водителя «шестисотого» поймала его на противоходе. Отбитые кишки и муть перед глазами – это все, что видел и чувствовал оскорбленный.
Приятель водителя вынул из кармана какой-то предмет и склонился над переживающим болевой шок водителем «Геленвагена».
Третий кавказец, белый как полотно, трубил губами, как в горн, и из обрывков фраз можно было составить кое-какие слова. Кажется, он предлагал разобраться по-человечески.
Лезвие тускло мигнуло сначала в полуметре от головы обезноженного кавказца, а в следующее мгновение – за его ухом.
– Стоять!
Сказано было негромко, но выбравшийся из «шестисотого» мужчина невысокого роста относился к той породе людей, чей негромкий голос был слышен издалека, и даже при шуме десятков двигателей, и даже в крике продолжающего стоять третьего кавказца.
Прикрывая ладонью левый лацкан пиджака, он дошел до места схватки.
– Кто старший?
Стоящий молча указал на тяжело дышащего, лежащего на животе приятеля. Свет фар отразился от его кожаной куртки, и на мгновение показалось, что кавказец – Прометей, решивший добавить истории немного огня.
Не убирая ладони от груди, мужчина дошел до сбитого с ног главаря и свободной рукой убрал с его шеи ногу своего телохранителя.
– В десять вечера привезешь на Охотный Ряд сто тысяч долларов. Документы я твои заберу, ладно? Если не привезешь, я тебя через жопу выверну. Ты меня понял?
– Куда… на Охотный Рад? – прохрипел лежащий, перемалывая на губах пузырящуюся розовую пену.
– Не сомневаясь в том, что ты меня понял, я все-таки спрашиваю тебя: ты понимаешь, что, говоря о жопе, я ничуть не преувеличиваю?
– Я понимаю… Но где на Охотном Раду?
– Вот здесь, – мужчина отнял руку от груди, и нетвердый взгляд кавказца нашел на лацкане пиджака флажок с триколором. – Ровно в десять вечера ты принесешь сто тысяч к центральному входу. Тебя встретят.
Поднявшись, мужчина коротко бросил своим:
– Поехали. – И через несколько мгновений уже сидел на своем месте в «шестисотом».
Жена генерала Ююкина Вера Игоревна вышла из дома и в сопровождении охранника дошла до черного «Мазерати».
– Спасибо, Владимир, на сегодня ты свободен.
– Вера Игоревна, ваш муж сказал, что вы не должны ездить по городу одна.
Она потемнела лицом. Вот уже третий месяц ей намекают на то, что водительские права получены ею только потому, что муж генерал. И кто намекает?