Младенец вносит свой вклад - страница 4

— Что вам нужно? — осведомилась помощница редактора.

— Ничего особенного, — ответил Младенец.

— Не вовремя пришли — теперь только половина двенадцатого.

— Что с вами сегодня?

— Я зла, как черт, — призналась Томми.

Детская рожица Младенца приняла сочувственно-вопросительное выражение.

— Мы страшно возмущены, — пояснила мисс Рэмсботем, — что нам не позволяют сбегать на Кэннон-стрит и выманить у старика Джауита, фабриканта мыла, объявление для нашего журнала. Мы уверены, что стоит нам только надеть нашу лучшую шляпку, и он не в состоянии будет отказать нам.

— И вовсе незачем выманивать, — сказала Томми. — Стоило бы только повидаться с ним и показать ему цифры, и он сам прибежит к нам.

— А Клодда он не примет? — спросил Младенец.

— Никого он теперь не принимает и ни в какие новые газеты не хочет давать объявлений, — ответила мисс Рэмсботем. — Это все я виновата. Я имела неосторожность пустить слух, что он не может устоять перед женским обаянием. Говорят, будто миссис Саркитт удалось выпросить у него объявление для „Фонаря“. Но, конечно, может быть, это и неправда.

— Жалко, что я не мыльный фабрикант и не имею возможности раздавать объявления, — вздохнул Младенец.

— Да, очень жалко, — согласилась помощница редактора.

— Я бы все их отдал вам, Томми.

— Мое имя — мисс Хоуп, — поправила его помощница редактора.

— Извините, пожалуйста. Но я как-то привык уж называть вас Томми.

— Я буду вам очень признательна, если вы отвыкнете от этого.

— Простите…

— С условием, чтоб это не повторялось.

Младенец постоял сперва на одной ноге, потом на другой и, видя, что ничего из этого не выходит, сказал:

— Я, собственно, просто так заглянул — узнать, не нужно ли вам чего.

— Нет, благодарствуйте.

— В таком случае, до свиданья.

— До свиданья.

Когда Младенец спускался с лестницы, детское личико его имело такое выражение, как будто его поставили в угол. Большинство членов клуба Автолика хоть по разу в день заглядывало в редакцию узнать, не нужно ли чего-нибудь Томми. Иным везло. Не далее как накануне Порсон — толстый, неуклюжий, совершенно неинтересный мужчина — был послан ею в Плэстоу справиться о здоровье мальчика из типографии, которому повредило машиной руку. Юному Александеру, писавшему такие стихи, что многие в них даже и совсем не находили смысла, было дано поручение обойти всех лондонских букинистов в поисках Мэйтлендовой „Архитектуры“. А Джонни, — с тех пор как две недели назад его попросили прогнать шарманщика, который не желал уходить, — не получал никаких поручений.

Раздумывая о горькой своей участи, Джонни свернул на Флит-стрит. Тут на него налетел мальчик с картонкой в руках.

— Извините… — мальчуган заглянул в лицо Джонни и прибавил: — мисс, — после чего, ловко увернувшись от удара, скрылся в толпе.

Младенец, обладавший детски смазливым личиком, привык к такого рода оскорблениям, но сегодня они ему особенно досаждали. Почему у него, в двадцать два года, не растут хотя бы усы? Почему в нем росту всего только пять футов и пять с половиной дюймов? Почему проклятая судьба наделила его бело-розовым цветом лица, за который товарищи по клубу дразнят его Младенцем, а уличные мальчишки пристают к нему, выпрашивая поцелуй? Почему у него голос, как флейта, более подходящий для… Внезапно у него мелькнула блестящая мысль. Джонни бросилась в глаза вывеска парикмахерской, и он поспешил зайти.

— Постричься, сэр? — осведомился парикмахер, окутывая его простыней.

— Нет, побриться.

— Извините. — Парикмахер поспешил заменить простыню полотенцем. — И часто вы бреетесь, сэр?

— Да.

— Тэк-с… Хорошая сегодня погодка.

— Очень хорошая.

От парикмахера Джонни направился к костюмеру Стинчкумбу, на Друри-Лэйн.

— Я участвую в пантомиме, — объявил ему Младенец. — Пожалуйста, подберите мне полный костюм современной молодой девушки.

— Найдется, — сказал костюмер. — У меня есть как раз то, что вам надо. Пожалуйте.

— Имейте в виду, — предупредил его Младенец, — что мне нужно все, от ботинок до шляпки включительно, — и корсет и юбки, словом, вся обмундировка.

— О, у меня здесь полное приданое. — Костюмер уже доставал вещи из холщового мешка и выкладывал их на прилавок. — Вот, прошу примерить.