Мнемозина - страница 10

– Что вы такое показывали?

Леля продемонстрировала запаянный в пластик пропуск с фотографией и фамилией, снабженный витиеватой вязью, складывающейся в название жилого комплекса.

– Это пропуск для прислуги, – сказала она. – Такой есть у всех, кто приходит сюда убираться постоянно.

– У Ксении убирались вы?

Леля кивнула.

– На самом деле работы было немного. Ксюша редко сидела дома. Я приходила трижды в неделю. Иногда даже дважды, а порой не приходила вовсе, когда ее не было дома, – пояснила она, и в ее голосе я впервые услышал извиняющиеся и даже какие-то жалкие нотки. – Лариса Игоревна совершенно права: Ксения была совершенно неприспособленна для ведения хозяйства самостоятельно. Она ничего не умела, но при этом за ней не приходилось собирать вещи по всему дому. Разве что вот посуду она не мыла по нескольку дней. Но одежду убирала в шкаф, а белье стирала самостоятельно.

– Думаю, что не в тазу, – невесело улыбнулся я. Леля не ответила, поскольку лифт остановился на последнем этаже. Мы вышли и направились по гулкому коридору, окруженные неприятной тишиной. Леля подошла к тяжелой двери, сунула ключ в замочную скважину и потянула створку на себя, вновь пропуская меня вперед.

Я вошел. Меня встретили тишина и затхлый запах непроветриваемого помещения. К моему удивлению, Ксения жила не в пентхаусе, хотя квартира оказалась довольно просторной, почти в два раза больше моей. Дизайнер сделал из нее большой лофт: стильный, но почему-то неуютный из-за серых стен, фрагментарно облицованных белым фальш-кирпичом и украшенных яркими полотнами без рам. Первое, что мне бросилось в глаза, были огромные, в пол, окна, которые не открывались.

– Как же она умудрилась выпасть? – удивился я.

Леля повела подбородком вправо, и там я увидел обычное окно, с двумя распахивающимися створками, светлым мраморным подоконником, переходящим в барную стойку и мойку со столешницей. Под окном лежала стильная трехногая табуретка с отломанной конечностью. С гардины свисала наполовину сорванная занавеска.

– Олег Юрьевич запретил здесь что-то трогать, – прошелестела Леля.

– Очень мудрое решение, – похвалил я и, сняв обувь, проследовал вглубь квартиры. Горничная осталась у дверей, подперла спиной стену и уставилась в пол, не пытаясь мне помочь или помешать.

Первым делом я осмотрел кухню, внимательно обследовав широкий подоконник. Забравшись на него, я открыл створку и выглянул наружу. Окно огораживал небольшой ажурный балкончик, скорее декоративный, чем функциональный, с двумя аккуратными ящиками, засаженными маргаритками. На всякий случай я подергал перила балкончика. Те даже не дрогнули. Высунувшись еще дальше, я поглядел вниз. На асфальте не осталось никаких следов от крови. Думаю, жителям элитной высотки не понравилось, что под окнами разбрызгали чьи-то мозги. Интересно, кто смывал следы? Надо будет поискать дворника. Поднявшись и вытянувшись во весь рост, я поднял руки к занавескам, и сделал шаг назад.

– Осторожнее! – воскликнула Леля. – Что вы делаете? Хотите следом вывалиться?

– Пожалуй, нет, – ответил я и спрыгнул вниз, решив не объяснять причин своего эксперимента.

Кухня была аккуратно прибрана, но на столешнице лежал тонкий слой пыли. В мойке стояла грязная чашка из-под кофе. На гуще пустила щупальца зеленая плесень. Открыв дверцу под мойкой, я вынул мусорное ведро и, не найдя газету, вывалил содержимое прямо на пол.

– Вы просто варвар какой-то, – не выдержала Леля. Я промолчал, брезгливо ковыряясь в мусоре шариковой ручкой.

Ничего интересного я не нашел: много окурков, некоторые были выпачканы помадой, другие – нет, упаковка от презерватива, тампон, несколько ватных дисков, шкурки от банана и апельсина, выпачканные краской тряпки, упаковки от продуктов, преимущественно быстрого приготовления.

– Мусор Ксения выбрасывала сама или это тоже было вашей обязанностью? – спросил я.

– Как когда, – ответила Леля. – Иногда это делала я, иногда Ксения выбрасывала сама, потому что, сами понимаете, вонять будет. А что?

Я предпочел оставить ее вопрос без ответа. Сдержанность Лели куда-то делась, и я совершенно не собирался объяснять каждый свой шаг. Вместо этого я бегло оглядел гардероб, отметив, что при жизни Ксения предпочитала одеваться со скромной роскошью. Вещи, совершенно неброские, лишенные присущей золотой молодежи вычурности и пошлости, явно покупали в дорогих магазинах, при этом хозяйка относилась к ним без особого почтения. Кроме вещей Ксении на вешалках я нашел несколько мужских маек, свитер и куртку. Вынув свитер, я показал его Леле.