Многие поищут войти, и не возмогут... - страница 19

В этом и состоит суть смирения. Смирение — это смерть ветхому человеку, это полное недоверие себе и абсолютное доверие Богу, что в высшей степени разумно, ибо есть корень ума и любовь самой любви.

В Св. Писании есть такие слова: «… Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12, 29), все достойное Он согревает, а все недостойное сжигает. Человек, который сросся со своим грехом, сгорает вместе с ним. А человек, знающий об условности своих представлений, не «прилепляется» к ним сердцем, и потому в огне сгорает его неправда, а сам он остается, сам спасается, но так, как бы из огня.

Всё — в смирении, т. е. всё — в разумности и честности, всё — в покаянии. Нет таких грехов, которые бы Бог не простил, ибо бесконечно милосердие Божие. Но если человек не кается, т. е. грех не считает грехом, то и малый грех становится непреодолимым препятствием на его пути к Богу. Ибо человек своей правдой восстает на Бога, и потому не может услышать и вместить Его.

Священное Писание говорит нам: откажись от своих разумений, даже если ты богат разумением. Что есть наша правда? Что есть наши мысли? «Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55, 9). Но гордому человеку сделать это трудно, и он будет искать аргументы, утверждающие его понятия, и они будут иметь основание в его свободе. Потому, по переложенной на стихи мысли блаж. Августина, «правду Августин певал — ада нет, и не бывал, воля наша — печь нам ада».

Чем же страшно милосердие Божие? Страшно оно своей беспредельностью. «Вечно нераскаянных грешников будет мучить огонь Божественной Любви. Той Любви, которую они отвергли, предпочитая жить по собственному произволу» (Св. Максим Исповедник).

Формальная правота — что это такое? Это видимость правоты, это один из самых опасных видов обмана, это скорлупа, в которой нет зерна.

Формальная правота зарождается в душе людей самолюбивых, гордых, когда они доверяют своим суждениям как истинным и единственно возможным. Такая правота льстит, держит человека в плену ложных представлений, и плен этот настолько крепок, насколько человек самолюбив, горд, тщеславен.

Бог вложил в сердце каждого человека возможность восприятия и осознания правды как закона жизни, но этот закон мы извращаем ложью своих страстных представлений. Сделавший шаг в этом направлении по необходимости делает второй шаг, оправдывая свою правоту. И так развивает себя в лукавстве, взращивает фарисейство. Так постепенно человек уходит от правды жизни и делается неспособным ее ощущать, доверять ей.

Более того, правда жизни начинает его раздражать, ибо она есть и в своем существовании не зависит ни от чего, тем более — от его суждений. Потому формальный ум часто недоволен, многим соблазняется. Всякое несоответствие форме ему кажется несоответствием содержанию. Омертвевшее в грехах сердце делает ум неподвижным, и он обо все «спотыкается». И хотя временами чувствует свою неправду, не может, не хочет изменить своей страстной привязанности к формальным суждениям. И эта формальность суждений, эта поверхностность представлений всегда проявляются в неизбывном грехе осуждения.

Формальной правоте в человеке противостоят искренность и разумность. Глубокое осознание совсем непростой сути жизни, неисследимость судеб Божиих, осознание немощи человеческой природы, ее удобопреклонности ко всякого рода неправде — все это устраняет разумного человека от поверхностных суждений, которые всегда стремятся его «заземлить».

Человек, благой по природе, всегда творит зло под видом добра. Но всякое зло представляется ему как добро только тогда, когда он перестает верить в Бога, когда он в своем сознании остается один и начинает жить от своего ума. Этот «вид добра» и есть его формальная правота. Христа фарисеи осудили по форме. Он действительно нарушал закон. Осудили, потому что не захотели видеть, ради чего Он это делал. Формальная правота слепа, но слепота эта странная — добровольная, не желающая видеть правды жизни, сохраняющая самолюбие. И в этом смысле она обнаруживает в себе следы сатанинского сопротивления.