Многоцветные времена [Авторский сборник] - страница 11

— Отчего же это явление неизвестно местному населению?

— Ну, я не авторитет. Я сказал уже, что я копилка курьезов и научных странностей, а от другого увольте. Обратили ли вы внимание, какое количество имен здесь турецких, повторяющихся в Турции, ближе именно к Средиземному морю. Здесь Ушак и в Малой Азии — Ушак — большой город, здесь Узун-су, Казанджик, Айдин и в Турции — Айдин, центр бывшего Айдинского вилайета. Колодцы Ушак имеются. Большие и Малые Балханы — все называют здесь Балканы. Странное явление. Оно, конечно, объяснимо и свидетельствует, что здесь жили турки когда-то…

Вы не смейтесь, что я вроде отрывного календаря. Оторвал листок — и научные сведения на каждый день. Нами, старожилами, край держится. А вы попросили особых случаев. Вот вам и странности. Есть такие сборники рассказов, где, скажем, одни страшные рассказы, кровь в лед превращать, написаны. А я вам всю правду рассказываю с научным обоснованием. Можете где угодно распространять — подрыва науке не будет. Заметили вы, что туркмены никогда не снимают своих тельпеков или папах? Если бы они сняли и вы увидели бы их головы — вы бы испугались: они все разной и фантастической формы…

— Почему же?

— Да потому, что они с детства в каждом племени по-своему затягивают голову младенцу, сдавливая ее по особому образцу… Вы простите меня, но тут и природа и люди с сумасшедшинкой. Та же Амударья — в эту зиму она взяла да и замерзла, а течет она по десяти верст в час, течение — не малое для такой реки. И вода ее — драгоценнейшая, словно вода реки Нил содержит благословенный ил, так эта вода хулиганит как — в одну ночь как снимет головы арыков; что будешь делать? Сплошной урон сельскому хозяйству. Так в этом году у Керков она возьми да и замерзни, а на правом берегу остались дрова, и никак их не переправишь — для верблюдов и лошадей лед тонок, а город — без дров. Догадались тонко-тонко, прямо по-азиатски. Расставили батальон красноармейцев цепью от берега до берега и передавали как по конвейеру поленья. И так восемь вагонов перегнали из рук в руки в Керки. Никто, конечно, Аму за врага не считает, но таит она в себе одну опасность такую, что, вроде последнего дня Помпеи, может уничтожить по речному течению все города, и притом в один день.

— Что же она, вулкан, что ли?

— Вот выходит вроде вулкана. Течет она с огромнейшей высоты, и вливаются в нее несколько рек, пока она станет Аму. Так на одной из таких рек, на Мургабе (Мургаб этот Памирский, конечно, не Пендинский), стояли в ущелье таджикские селенья Усой и Сарез. В 1911 году возьми да от неизвестной причины и обвались стены этого ущелья, так крепко, что от кишлаков не осталось ни пылинки, ни скота, ни людей, а Мургаб встретил такую каменную баррикаду, что пробиться не мог и остановился бурлить, как бы поднятый на воздух. Образовал озеро в шестьдесят пять верст длины, на высоте-то на какой — на высоте в одиннадцать тысяч футов. Теперь представьте, если эта плотина где-нибудь раскроется, камень подмоет или упадет где уступ — и это озеро со своей высоты ринется в Амударью. Какая волна пройдет и каких бед она наделает? Озеро это в опеку взяли, туда нет-нет да и странствуют на просмотр гидрогеологии — блюдут его… и висит эта опасность день и ночь, хотя мало кто о ней знает.

Ну, а чтоб закончить чем-нибудь политически интересным, напомню вам, а если не знали, сообщу, что именно из-за Кушки, из-за самого южного пункта бывшей империи, в 1905 году началась всеобщая железнодорожная забастовка, ибо там приговорили к расстрелу одного железнодорожника, и как протест все дороги в России встали…

— Сомневаюсь, чтобы было так, как вы рассказываете…

— Сомневаетесь, можете проверить в архивах…

Прямо передо мной на дворе возвышалась груда беловато-голубых, как мне показалось, палок или сломанных и высушенных солнцем с ободранной корой деревьев. Я подошел ближе. Это лежали скелеты сотен верблюдов, овец, лошадей. Луна играла ими, входя в черепа, роясь в них.

— Утильсырье, — небрежно сказал хозяин. — Пособирали в пустыне!

Я долго не мог отвести глаз от голубого холма, от этого конца стад, прошедших пески вдоль и поперек, чтобы на фактории Госторга сойтись на всеобщий митинг костей в лунную апрельскую ночь.