Мода на чужих мужей - страница 8
Одной только Ольге это удавалось с легкостью. Только ей было под силу скомкать его рабочий день, заставить перенести встречу, настроиться на легкомысленную игривую волну, бросить все к чертовой матери и укатить за город, к примеру, смотреть, как идет лед по реке.
Она легко увлекала его своим настроением, и он так же, как и она, мог битый час зачарованно смотреть на громадные глыбы льда, степенно плывущие по черной воде. Потом они начинали сбиваться в стаи, толкать друг друга рыхлыми тяжелыми боками, обламывались с невероятным, каким-то сахарным хрустом и устремлялись дальше.
– Куда спешат, и сами не знают, – выдохнула как-то Ольга, не отрывая взгляда от реки.
– Что ты имеешь в виду? – не понял тогда Стас.
– Торопятся, толкаются, а впереди ничего, кроме краха.
И она посмотрела на него с такой тоской, что у него сердце защемило. Будто бы и понял, что она имела в виду, а все равно бестолково переспросил:
– И что?
– А то! – Она ткнула его в плечо. – Никогда не надо спешить, Супрунюк! Не надо толкаться локтями, пытаться обогнать! Не надо никогда торопиться и тогда, возможно, избавишь себя от неминуемого краха. Вот что я имела в виду…
А он поторопился? Поторопился, сделав выбор не в ее пользу? Он много раз задавал себе этот вопрос с тех пор, как расстался с ней. И каждый раз не находил ответа.
Да нет, наверное, скорее всего…
– Так да? Нет? Или наверное? – с пониманием хмыкнул как-то один из его друзей, когда Стас задал ему этот вопрос.
Ответить он не смог. Не знал он ответа. Не было его, хоть тресни!
С Ольгой ему было очень славно. И он любил ее, кажется, за все время, что они были вместе, она не надоела ему. Никогда не была в тягость. Так, порой донимала своей бесшабашностью, за что могла получить легкий подзатыльник. Иногда путалась под ногами, мешала его планам, но он способен был быстро восстанавливаться. И ни разу не имел невосполнимых потерь. Только усталость, пожалуй, накапливалась.
Да, все-таки, видимо, он просто со временем устал от ее энергетики, хотя и не отдавал себе отчета. И ему не с кем было ее сравнить. А когда в его жизни появилась Света…
Света, Светочка, Светланка. Славная милая девочка. Беззащитный воробышек, ласковый добрый котенок, любящий сворачиваться клубочком на его половине кровати. Она была полной противоположностью Ольги. Даже внешне.
Ольга была высокой, длинноногой, длинноволосой, с потрясающей фигурой и удивительно красивыми чертами лица. Ему всегда льстили завистливые мужские взгляды, провожающие ее. Всегда был горд тем, что обладает таким сокровищем.
– Ты со временем устанешь хранить у себя такой бриллиант, дорогой. Устанешь бояться за его сохранность, – покачивала головой мать, с осторожностью любившая Ольгу. – Она слишком хороша, чтобы быть твоей женой. Слишком!
Мать, как всегда, оказалась права. Он не выдержал. А чего, и сам понять не мог. И до сих пор не понял.
Светлану мать поначалу приняла весьма сдержанно. А потом, в третий или четвертый визит, оценивающим взглядом прошлась по ее хрупкой фигурке, потрогала коротко выстриженный затылок, погладила по пухлой, как у подростка, щеке и обронила удовлетворенно:
– Хорошая девочка. Женись на ней, сынок.
Он и женился. Спонтанно как-то, быстро, хотя в глубине души и хотел какое-то время побродить в холостяках. И, что странно, ни разу потом не пожалел. Почти ни разу. И никогда не сравнивал их. Почти никогда.
Сравнивать приходилось лишь тогда, когда Ольга врывалась в их жизнь мощной торпедой. Переворачивала все с ног на голову, глумливо смеялась, неудачно шутила, заставляя их со Светой чувствовать себя последними гадами на земле.
Потом она уходила, а они замолкали почему-то. Они не могли после ее визитов говорить друг с другом. Разбредались по комнатам, старательно делая вид, что работы невпроворот, нужно срочно все закончить. Встречались за обеденным столом с охапками бумаг, опять же только для того, чтобы отгородиться друг от друга и не иметь возможности разговаривать. Дня через два-три такой канители они начинали скучать. Света принималась ласкаться, журчать, убаюкивая его чувство вины до следующего Ольгиного визита или звонка.