Модистка королевы - страница 3

Однако я придумывала совсем другие истории, куда более интересные. Например, что отец не умер, а исчез. Уехал в дальнее странствие! Я мечтала о хорошей работе и красавце-муже. Я прекрасно умела выдумывать. Я твердила, что все будет именно так, и начинала в это верить. Но я была всего лишь сиротой и не могла похвастать благородным происхождением. Даже в самых сумасшедших фантазиях будущее не представлялось мне в розовых тонах. В лучшем случае я могла стать женой славного купца или служащей небольшого магазина. Но разве мог кто-то запретить мне мечтать о великом и прекрасном? И я мечтала дни напролет, что есть силы. Я больше не была букашкой, я представляла себя спящей великаншей, ждущей своего часа…

«Гордыня — это грех, моя Жанетта», — говорила мама, когда ей удавалось проникнуть в мои мысли. Матерям иногда дано улавливать то, что от них всеми силами пытаются скрыть.

Мой земляк, верзила Адриен с красным худым лицом, который заглядывался на каждую юбку, начиная с моей, говорил, что я веду себя как святоша и что такой прекрасный цветок, как я, заслуживает гораздо большего, чем работа на мануфактуре или в доме священника. Этот парень производил впечатление человека низкого и заурядного, в его мыслях и речах царил хаос. Однажды он слишком недвусмысленно приблизился ко мне, заявив, что у него на меня виды. Виды… я ничего не поняла, но догадалась. И хотя знала, что мой городок и мое происхождение не сулят мне молочных рек и кисельных берегов, все же не могла представить себя женой этого сумасброда. На этот раз это он окунулся в сумасшедшие мечты. Адриен ходил за мной долго, несмотря на мои резкие отказы.

Думаю, именно с того времени я стала замечать на себе взгляды мужчин. Не преувеличивая, могу сказать, что многим я приходилась по вкусу. Но их знаки внимания не производили на меня большого впечатления. Я чувствовала скорее изумление, затем стеснение и стыд. В семье Бертен не принято было подшучивать над женским целомудрием.

В то время дела наши оставляли желать лучшего. Со смертью отца нам пришлось покинуть мрачные комнаты в отеле Марешоссе. Мы переехали на улицу Басс, в квартиру еще менее привлекательную и еще более сырую. Стоило пройти даже небольшому дождику, как сквозь потолок и стены начинала сочиться вода. А в Пикардии дожди идут довольно часто.

Трудно сказать, что было более неприятным: непрекращающиеся потоки воды или стойкий запах грязи и гнили.

Два или три года я прожила с матерью, двумя сестрами и младшим братом в квартале, названия которого даже не помню. Спертый воздух там всегда был пронизан резкими запахами. Я вспоминаю лавки ремесленников, теснящиеся в маленьких улочках, откуда не видно даже неба. Поистине беспросветное существование.

Жан-Лоран и я любили играть в этом лабиринте улиц и переулков. Мы часто подворачивали лодыжки на отвратительных мостовых, наши ноги скользили по грязи. Но лечить нас все равно было некому. И мы привыкли обходиться без этого, поскольку были в том возрасте, когда ничего не страшно, пока есть мама и пока желудок более или менее полон.

Конечно, мать мечтала о том, чтобы ее детям повезло больше, чем ей самой и чем всем ее землякам, чьи жизни были отданы мануфактуре Ван Робе. И когда отец Лерминье пришел к маме просить отдать меня в приходскую школу, чтобы я получила по крайней мере начальное образование, она охотно согласилась. Это было вознаграждением за ее работу по хозяйству в доме священника, которую мать выполняла из чистого великодушия.

— Это пойдет тебе на пользу, моя Жанетта…

Мама поздравила меня с заслугой, которая принадлежала вовсе не мне.

— У тебя есть дар нравиться людям. Это хорошо, моя девочка.

Я с гордостью учила алфавит и правила орфографии. Но изумление не покидало меня. «Огромная ворона» была так добра, взяв меня под крыло. Но почему меня, а не моих сестер, не кого-то другого?

Моя мать и Лерминье спасли меня от мануфактуры. Начальное образование, которое я получила, вырвало меня из лап прядильной фабрики.

И вот пришло время, когда в моей голове накопилось достаточно знаний, чтобы помогать мадемуазель Барбье, модистке Аббевиля, в ее ателье. Это место досталось мне тоже не без помощи мамы.