Модистка королевы - страница 7

— Нам запрещали смеяться, петь, бегать и даже смотреть в глаза взрослым, представляешь, какой ужас? — рассказывала мне Аделаида. — Пансион — это тюрьма. Ты даже представить себе этого не можешь!

Я не просто могла себе представить тюрьму, я знала ее, поскольку родилась по соседству с этим мрачным пристанищем узников!

Я познавала Париж и парижан. Я познавала моду, настоящую, столичную. Это было так сложно! Для меня, не имевшей достаточного опыта, даже запомнить названия туалетов стало настоящим подвигом. Утренний наряд, вечерний наряд, наряд для церкви, наряд для приема гостей на обед, наряд для исключительных визитов, для визитов повседневных, наряд для двора, для театра, для бала, для охоты, для верховой езды, обеденный наряд, для приема религиозных гостей, для венчания, крестин, похорон… этот список не имел конца. Да и мог ли быть у него конец? Для элегантных людей предусмотрены туалеты на все случаи жизни. Кроме того, необходимо подстраиваться под модные в каждом сезоне ткани и цвета.

Уже тогда я была уверена в двух или трех вещах. Чтобы стать мастером в области моды, надо обладать зоркими глазами, ловкими пальцами и проворными ногами: чтобы бегать по городу, разнося клиенткам готовые туалеты. Необходима и очень хорошая память, чтобы держать в голове все эти немыслимые названия…

Нужно было многому научиться — и я училась. Моде, швейному мастерству, жизни — всему тому, о чем не пишут в книгах, но о чем перешептываются днем в ателье и вечером, перед тем как заснуть. Я не знала ничего из того, с чем пришлось столкнуться в новой жизни: ни манер, ни нарядов, ни разных историй и скандалов. Я продевала иглу, перепрыгивала потоки грязи на улицах, как ослик, нагруженная многочисленными коробками, не забывая прислушиваться и смотреть во все глаза. Я жаждала всему научиться, все узнать.

Проходили месяцы и годы, которые не были для меня особенно счастливыми. Но, говоря по правде, неудачными их тоже назвать нельзя.

Так кем же я была? О чем мечтала? По-моему, в то время я не думала ни о чем, кроме работы. Будни в ателье были изнуряющими, но я обладала завидным здоровьем, и тяжелый труд не пугал меня. Я работала допоздна, охотно помогала старшей портнихе и Пагелле, тем более, что ночные забавы втайне от хозяйки не приходились мне по вкусу. Некоторые девушки, которых называют беглянками, сердились на меня за это. Они безуспешно звали меня поучаствовать в их проказах.

Я не осуждала подружек, но чувствовала, насколько сильно от них отличаюсь. Гулять с кем попало (главное, чтобы прическа была модной), играть в «Венеру» или в «Софи-красивое тело» со стариками, развратными и больными, — спасибо, нет. Некоторые испытывают, вероятно, слабость к подобным извращениям, но я не из их числа.

Моя новая жизнь почти ничем не походила на прежнюю, но все казалось мне скорее естественным, если не считать насмешек некоторых девушек. В то время я была убеждена, что таковы все парижанки. Говоря начистоту, я считала их злыми. Вначале мои манеры, неопытность, акцент и даже имя вызывали у горожанок лишь презрение.

Их презрение я переживала молча. Я знала, что нельзя демонстрировать свое душевное состояние, что нужно прятать обиду. Я знала также, что должна приспособиться к новому положению. В первую очередь я изменила имя, данное мне при крещении. Пагелла находила его слишком заурядным.

— Это вульгарно, — говорила она с плохо скрываемым отвращением.

Часто в ателье девушки, смеясь, перекидывались шуточками, имитируя мой акцент, который был довольно сильным и резал им ухо. Провинциальная интонация и устаревшее имя смешили их до слез. В доме, который кичился привилегией обслуживать французский и испанский двор, старинные имена вышли из моды. А ведь они должны были ласкать слух как самая нежная колыбельная Беркана. У большинства девушек имена были иностранные, модные, очень изящные.

— Как вы находите имя Оливия? А Шарлотта? — неутомимо помогала мне в моих поисках Пагелла.

И хотя я не приходила от них в восторг, тем не менее старательно держалась принятых в ателье правил, потому что так было нужно. В результате Марии-Жанне пришлось исчезнуть.