Модная история - страница 9
Джейн спустилась во двор и присела на лавочку у подъезда. Она не могла уйти из этого московского дворика просто так, ничего не узнав о судьбе Тамары Ивановны! Она была не из тех, кто легко сдаётся. Ведь Джейн прожила здесь почти год, и помнила соседок и приятельниц своей квартирной хозяйки. Тамара Ивановна была очень общительна! Люди к ней так и тянулись! Значит, кто-нибудь обязательно сможет прояснить, что же произошло с этой милой женщиной.
С приятельницами Тамары Ивановны Джейн повезло больше. Буквально через десять минут они сами на неё набрели.
– Глядим, глядим – что за прекрасное видение! Уж не Женечка ли? – услышала она приветливые голоса. – Какая красавица! И сидит тут, на нашей скамеечке, как ни в чём не бывало!
Джейн всмотрелась. Прямо перед ней стояли две дамы, хорошо знакомые ей по прежней жизни в этом доме. Обеих не пощадило время – погрузневшие, поблёкшие, но всё же не утратившие московской заповедной интеллигентности.
– Да, это я, – тихо сказала она. – Как я рада вас видеть! Пожалуйста, скажите мне – что стало с Тамарой Ивановной?
Дамы многозначительно переглянулись. Одна из них вдруг всплеснула руками:
– Мне же за внуком в детский сад надо! Вы уж меня извините, девочки, я поспешу! Была рада тебя повидать, Женечка! Увидимся, Мусечка!
Другая, Марья Дмитриевна, повела себя иначе.
– Пойдём ко мне, деточка, – попросту предложила она. – Чайку попьём, побеседуем.
Дома она усадила Джейн, выставила немудрёное угощение.
– Вот, кушай, деточка, черника с сахаром. Сама делала. И плюшечки вот с корицей. Сырники из творога. Утром напекла. Угощайся.
– Так как же Тамара Ивановна? – нетерпеливо спросила Джейн.
– Умерла наша Тамарочка, умерла, царство ей небесное. Хорошая женщина была, – медленно произнесла Марья Дмитриевна, тщательно разглаживая ладонью скатерть.
– Так как это? Она же нестарая совсем! – воскликнула Джейн.
– Верно, нестарая. На десять лет меня моложе. Болезни молодых, говорят, больше любят, – с грустной улыбкой пояснила женщина. – Рак у неё был. Вот, вскоре после того, как ты в Париж-то уехала, так она и занедужила сильно. Года два лечилась, мучалась. Химиотерапия там, облучения. Операцию делали, но ничего не помогло. Поздно обратилась к доктору. Метастазы пошли.
– Я помню, она что-то говорила про недомогания по женской части, но чтобы рак… – растерянно промолвила Джейн.
– Так кто же его ждёт? Никто его не ждёт… Так вот. Похоронили мы её. Дочь её, конечно, приезжала с мужем. Они же сами врачи, где-то в Монголии работают. Квартиру переоформили, сдали в наём, а сами опять уехали. Новая жиличка там теперь обитает.
– Да, я заходила, видела, – слёзы уже катились по щекам девушки, и она их не сдерживала.
– Ты поплачь, деточка, это ничего, можно, – одобрила Марья Дмитриевна и ласково погладила её по голове, как маленькую.
Джейн вдруг ощутила невыразимое сиротство и одиночество. Вся её постоянная сдержанность и напускная холодность давно измучили её саму. Ей так хотелось простых добрых слов, заботы, человеческого тепла!
– Марья Дмитриевна, а я ведь подарок ей везла, – сказала она, немного успокоившись. – Тамара Ивановна в театры ходить любила, так я ей колье и серьги купила.
Джейн достала из сумки элегантный футляр, обтянутый тревожно-красным бархатом. На крышке красовалась надпись, выведённая золочёными буковками – Cartier. Внутри футляра на тёмном шелку покоился изумительный гарнитур, выполненный в фирменном стиле Art Deco, присущем этому известному ювелирному дому. Дивное сочетание белого, жёлтого и розового золота и мерцание крохотных бриллиантов – хрупкая прелесть, мечта, видение. Атрибут роскошной, благополучной жизни…
– Красиво! – залюбовалась Марья Дмитриевна. – Вот Томочка бы обрадовалась! Не дожила, жаль.
– А можно – я вам это оставлю?
– Нет, что ты! – Марья Дмитриевна взмахнула рукой. – Это же больших денег стоит! Нет, такой подарок я принять не могу. Ты уж пойми меня правильно и не обижайся.
– Марья Дмитриевна, могу я что-нибудь сделать для вас? – спросила растроганная Джейн. – Можно, я вам просто деньги оставлю? Позвольте мне! А вы помяните Тамару Ивановну, службу в церкви закажите. Пожалуйста, я не могу так уйти.