Могила Колумба - страница 12

— Если мотивом кражи являлась нажива, то зачем тогда преступникам было оставлять улики в виде подписи Колумба на фасаде? — рискнул спросить Эдвин.

— Нам стало известно, что украдены также останки из Севильи. Испанская пресса ни о чем другом не говорит с тех пор, — вмешался Рафаэль Гусман. — Комбинированная акция и одинаковые улики и в том и в другом случае могут означать, что вдохновители преступления желают завязать некую полемику. Другой вариант — они специально оставили след, который кому-то служит сигналом.

Оливер сообщил, что это одна из версий испанской оперативной группы, которая ведет следствие по севильскому эпизоду. Если мотивом кражи была нажива, тогда в действиях преступников отсутствует всякая логика. Зачем оставлять улику, бросающуюся в глаза — уж слишком крупно они намалевали подпись.

— Вы, полицейские, слишком недоверчивы, — возразила донья Мерседес. — Разве не могли воры таким образом попытаться запутать следы? Я не сомневаюсь: мотив был сугубо меркантильного порядка. Очень многие хотели бы заполучить останки адмирала и готовы заплатить за это.

— Но в таком случае почему на Маяке украли только останки, не тронув других экспонатов? — удивилась Альтаграсиа, выдавая растерянность. — Их ценность не меньше…

Габриэль Редондо согласился: сокровища, собранные в музее Маяка, имеют непреходящее значение. Они обозначают вехи доминиканской истории и служат своего рода ключом к пониманию ее основных этапов: доколумбовой эры и периода после открытия Америки. Нельзя забывать, подчеркнул дон Габриэль, об огромной ценности коллекции искусства индейцев племени таино,[14] коренных жителей острова до появления на нем европейцев. Возможно, воры посчитали останки более стоящими по сравнению с другими экспонатами Маяка из-за большого ажиотажа, который вызвала буквально во всем мире процедура установления подлинности испанских останков в противовес доминиканским. А может, они просто не знали, что в гробнице Колумба в Санто-Доминго хранятся другие не менее ценные сокровища.

— Сеньоры, — академическим тоном завел речь Рафаэль Гусман, — наш народ является древнейшим на территории Америки. Мы не стали первой независимой страной, но были той землей, где прежде вершилась история, повлиявшая на развитие человечества. У нас славное прошлое, несмотря на то что из-за нынешнего состояния отечественной политики и скудных ресурсов Доминиканская республика занимает далеко не первое место на мировом уровне. Но это вовсе не означает, что мы утратили любовь к родной земле и ее истории. Смею вас уверить: вся коллекция, размещенная в музее Маяка, представляет собой величайшую ценность для доминиканского народа.

— А почему вам кажется, что грабители — доминиканцы? — тотчас отреагировал Оливер.

— Мы лишь высказываем догадки, сеньор Оливер, мне не хотелось бы навязывать какую-то определенную точку зрения…

— Понимаю.

— Я думаю, вам не следует сбрасывать со счетов наше мнение, даже если вы с ним не согласны, — решительно высказалась донья Мерседес. — Загадки истории Колумба, на которые не нашлось ответов за истекшие пятьсот лет, причем многие из них связаны с прошлым нашей страны, могут заявить о себе в ходе вашего следствия. Я ни секунды в этом не сомневаюсь.

Альтаграсиа взяла за руку донью Мерседес Сьенфуэгос, и ее жест не остался незамеченным Оливером.

Возвращаясь назад, в свои кабинеты, детективы обменялись мнениями, обобщив собранные к тому моменту данные. Эдвин считал, что стоит продолжать расследование, опираясь на договор с Интерполом, и отслеживать возможные попытки грабителей продать краденый товар на национальном или международном рынке. Альтаграсиа полностью одобрила его позицию. Тем более что она нашла подтверждение в беседе с эрудитами и совпадала также с версией национальной полиции о мотивах преступления, выводимой из высокой стоимости похищенных реликвий.

— Мы движемся в неверном направлении, — заявил Андрес Оливер. — Выводы ваших друзей вполне компетентны. Однако в Испании разрабатывают совершенно другую версию.

— Не забывай, ты обещал делиться с нами всей важной информацией, и если появится какой-нибудь факт или улика, мы должны узнавать о них немедленно, — напомнила Альтаграсиа, стараясь выдержать строгий тон.