Могила на взморье - страница 12
Пьер бросил результаты медицинского обследования через стол и откровенно посмотрел на Майка.
— Не я посещал ее каждый день на протяжении четырех месяцев после того, как это случилось, — сказал он с подавляемой горячностью. — Я также не звонил ей, не писал открыток, ни посылал никаких цветов... То, что она приезжает на Пёль, не имеет со мной ничего общего, но я скажу тебе одно: сейчас, поскольку это так, я этому рад.
Майк ухмыльнулся.
— Тс, тс, как маленький Пьер может волноваться... Кроме того, абсолютно безосновательно. Я только задал тебе простой вопрос.
Пьер глубоко вздохнул.
— Ответ — нет.
— Ну, вот, это происходит без твоего детского крика.
То, что Пьер, который никогда не повышал голос, конечно, не против него, неожиданно так встревожился, подтвердило подозрения Майка. Еще до того, как Лея вообще появилась, она уже вызывала волнение. Несмотря на то, что он ее любил, лучше бы ему знать, что она живет в Аргентине. Но в действительности ничего не помогло.
— Из всего, что я слышал, она все еще страдает от амнезии, — сказал он. — Не смотри так удивленно, я каждый раз узнавал то, что хотел знать. Медицинским сестрам плохо платят.
Майк наблюдал, как Пьер сердито убирал оборудование, но душевное состояние собеседника его не волновало. У него были другие заботы. Если состояние Леи продолжится, это многое бы упростило. В противном случае...
Когда Майк встал, чтобы заправить рубашку в брюки, то слегка покачнулся.
Пьер спросил:
— Сколько виски ты уже сегодня выпил?
— Без понятия, три или четыре.
— Литра или стакана?
— Ты официант или врач?
— Оракул. Однажды, не я с тобой расквитаюсь.
— А кто?
— Твое ах какое огромное сердце.
Майк засмеялся и пошел к двери.
— Мне нравится сарказм, Пьер. Особенно использование его слабаками, потому что он позволяет им казаться храбрыми.
Глава 5
Практика Пьера, деревенского врача в Кирхдорфе, самом большом муниципалитете на острове, с двенадцатью сотнями жителей, была простой: узкий коридор, довольно извилистый, небольшой зал ожидания, шесть стульев, три пенсионера, две репродукции голубых лошадей Франса Маркса и очень старательная медсестра. Она заговорщицки прошептала мне, что «проведет меня вне очереди», что и сделала.
— Лея. Наконец-то.
Пьер, улыбаясь, прошел ко мне по врачебному кабинету и искренне обнял. В первое мгновение я слегка напряглась и, вероятно, довольно ошарашенно на него уставилась, потому что он быстро сказал:
— Извини, я... позвонил врачу в реабилитационной клинике, и он рассказал мне, что ты все еще страдаешь от амнезии. Но на мгновение я об этом не подумал. Ты действительно не можешь вспомнить о своем первом посещении? Совсем ничего?
Я озадаченно смотрела на него.
— Понимаю, — сказал он. — Это значит, что я, в принципе, для тебя незнакомец. В конце концов, ты видела меня в тысяча девятьсот девяностом, а я просто бросился тебе на шею.
Он сразу мне понравился и признаюсь, также из-за своего хорошего вида. Абсолютно черные волосы и спортивная фигура. Улыбка была привлекательной, придавая ему мальчишеское обаяние. От его застенчивой юности осталось совсем немного, например, то, что Пьер неловко сунул руки в карманы, когда извинялся передо мной за пылкое приветствие.
— Ты отлично выглядишь, Лея.
— О, спасибо, — ответила я и неуверенно осмотрела себя.
Утром я решилась на более спортивную одежду, как если бы хотела пойти на фото сафари. Этот вид казался мне уместным для Пёль. Только элегантные туфли не подходили к нему, на самом деле.
Пьер засмеялся.
— Собственно, я подразумевал твое лицо. Хирурги выполнили всю работу. Шрамов тоже не видно. Было бы слишком жаль, если бы ты потеряла свое обаяние Одри Хепберн.
— Одри Хепберн? Я?
— Я и раньше ощущал это так. Образ того, как ты смеялась, как за секунды могла переключаться с веселого до печального, твоя особая задумчивость, жесты... Это была точная Холли Голайтли.
— О, Боже. Ты никогда мне об этом не говорил.
— Верно.
Пьер снова засунул руки в карманы брюк. Я легко возражала ему и навела мосты, даже если не совсем бескорыстно.
— Я планирую остаться на несколько дней. Мой терапевт считает это хорошей идеей, — лгала я.