Могильщик кукол - страница 64

Она стала необычно рассеянной. Если они сидели вечером в гостиной и он к ней обращался, она часто вздрагивала, как от удара. В такой момент он задавался вопросом, где она только что была со своими мыслями.

У него самого в голове непрерывно прокручивались газетные статьи и та сцена, которую он наблюдал в понедельник утром на проселочной дороге. Как Бен прижал к себе младшую сестру и попытался покружить ее в воздухе вместе с велосипедом.

Якоб любил сына, даже если любовь с ранних лет часто проявлялась через кулаки, о чем он всегда искренне сожалел. Он сознавал свою ответственность за него, любил Бена искренне, от всего сердца, но не так пылко, как младшую дочь.

Для Якоба третья дочь с самого рождения оставалась подарком небес. Таня бывала дома крайне редко, но это ничего не меняло в его нежных отцовских чувствах. Труда нуждалась в Бене, в сыне, который даже при двух метрах роста и полутора центнерах веса нуждался, чтобы мать мыла ему руки и зад. Якоб же не переставал, как и прежде, мечтать когда-нибудь передать хозяйство, более не существующее, в молодые руки.

Таня, как и Анита много лет тому назад, ходила в гимназию в Лоберге. И тоже хотела учиться дальше — она часто с воодушевлением рассказывала ему о своих планах. Агрономия. Глубоко внутри его ютился страх, что ничего из этого не получится и кто-нибудь когда-нибудь разрушит его мечту.

Как ни странно, когда Якоб становился свидетелем таких братских объятий, несколько пузырьков страха всегда поднимались на поверхность его души. Сцена, которую он наблюдал в понедельник утром, происходила уже не в первый раз. Время от времени дочь приходила домой, рассказывала о школе, о дяде Пауле и Антонии или об очередном походе в кино. Если к ним присоединялся Бен, что происходило довольно часто, он улыбался сестре, невнятно бормотал под нос «прекрасно», и было заметно, что руки у него прямо чешутся от желания к ней прикоснуться.

Таня была изящной девочкой и в свои тринадцать лет выглядела совсем еще ребенком. И Бен, эта неотесанная колода, обращался с сестрой как с мешком с мукой. Уже сто раз Якоб предостерегал его, грозил пальцем, с явным металлом в голосе требовал быть осторожнее:

— Не так сильно, Бен.

А она только смеялась. Такая беспечная, беззаботная и доверчивая, переполненная сестринской любви к брату, в противоположность обеим сестрам, которые теперь еще больше, чем в прежние годы, избегали Бена. Она же, наоборот, всей душой любила великана, висела у него на шее, ездила верхом на его спине. Пожалуй, она и не могла иначе.

«Мой медведь», — говорила она. Или: «Мой лесной человек». И еще одна привычная фраза: «Не волнуйся, папа, если он сделает мне больно, я громко закричу, и он сразу остановится».

Однажды она может опоздать с криком. Однажды медведь наверняка сломает ей несколько ребер. И тогда — да спасет его Бог.

Конечно, Якоб знал, что Бен обнимает свою младшую сестру, даже когда бывает с нею наедине, вдали от подозрительных глаз Якоба, вне дома, на проселочной дороге. Возможно, именно на том месте, где пропала Марлена Йенсен. Полицейские, должно быть убежденные в вине обоих молодых людей, отпустили их только из-за отсутствия доказательств вины. Однако наверняка некоторые люди задавались вопросом: а что, если парни не лгут?

Продавец отдела обоев и покрытий для пола в магазине строительных товаров Вильмрода, с которым Якоб завтракал в перерыв в прошлую пятницу, тоже задал такой вопрос. В июне Якоб совершил ошибку, проболтавшись ему о встрече Бена с Альбертом Крессманном и Аннетой Лесслер. Конечно, он рассказал и о том, что думали по этому поводу Пауль, Антония и Труда.

Едва они уселись в бытовке друг напротив друга, как продавец снова завел речь на эту тему. Он принялся размышлять о том, как мало людей проживает в этой уединенной местности. Двор Лесслеров, бунгало Люкки, земельный участок Якоба, а остальное — сплошные поля и луга. И никакого освещения на дорогах.

— Как только представлю себе, — сказал продавец, — что бедняжка должна была почувствовать, когда мерзавцы выбросили ее из машины в абсолютную темень. Что бы ты сделал на ее месте?