Мои красавицы - страница 11

— Я выпившая, а не пьянчужка. И я еще ничего не пролила. Это ты неаккуратная, доктор Лазанья.

— Это было сделано от твоего имени.

Герти улыбнулась.

— Конечно, конечно.

— Ты сомневаешься в этом?

— Может быть, самую малость.

— Она заставила тебя плакать. Ты плакала в задней комнате из-за того, как клиентка обращалась с тобой. Это были искренние слезы.

— Ты видела, как она обращалась со мной?

— Нет. Святое дерьмо, ты что меня подставила?

— О, нет, нет, нет, нет. Она была ужасной со мной. Я просто говорю, что ты не видела ситуацию и не знала меня. Может быть, все, что она сделала, — это была немного резкой. Может быть, я просто плакса. Может быть, это был уже третий раз, когда я забыла принести ей масло, которое она просила, и женщина дошла до предела. Может быть, я плакала, потому что рассталась со своим парнем, и солгала тебе, ибо являюсь патологической лгуньей. Все, что я хочу сказать, — это то, что на каком-то уровне ты была рада иметь повод вываливать еду на клиента.

— Знаешь что, я полностью согласна с твоим психоанализом, — сказала Шарлин.

— Правда? Потому что, когда я это говорила, мне казалось, что это прозвучит неблагодарно.

— О, ты определенно казалась неблагодарной. Но я согласна с твоей оценкой. Я сумасшедшая сука, которая вывалила еду на человека, теоретически несправедливо обвиненного, а ты сумасшедшая сука, которая шастает по ночным улицам в поисках опасного психопата.

Герти подняла свой стакан с молочным коктейлем.

— За то, чтобы всегда оставаться двумя сумасшедшими сучками.

Они чокнулись бокалами.

— Ты можешь представить, какой у нас был бы секс? — спросила Шарлин.

Герти рассмеялась.

— Безумный сучий секс? Это вообще безопасно? Разве один из партнеров не должен быть вменяемым? Я чувствую, что тебе нужен голос разума, иначе ты закончишь тем, что, я не знаю, будешь использовать перец хабанеро в качестве секс-игрушки.

— Обычно я провожу линии свечным воском.

— Я провожу линию «ой».

— Да, мы определенно были бы не совместимы.

— По крайней мере, мы можем дружить.

— Мы определенно можем дружить, — сказала Шарлин.

— Я не думаю, что мне можно сейчас садиться за руль. Эх... да и не хочется мне сейчас никуда идти. Может посидим здесь еще немножко?

— Да, конечно, почему нет? 

Вторая женщина еще была жива. Оливия слышала ее дыхание.

Но ни одна из других пленниц в клетках не подавали признаков жизни с тех пор, как Оливия очнулась и оказалась здесь. Без окон и возможности рассчитать время, девушка не могла точно сказать, как долго была заперта, но она не думала, что прошло больше суток

Поскольку в клетке у нее почти не было места, чтобы двигаться, ее тело начало болеть, что превратилось в мучительную агонию, которая, в конце концов, сменилась онемением. Теперь она ничего не чувствовала. Это означало, что если она освободиться, то просто рухнет на пол, не в силах пошевелиться. Не то чтобы это имело значение. Прошло несколько часов с тех пор, как она поверила, что есть какой-то способ сбежать из клетки.

Позади нее раздался звук. Поворачивающаяся дверная ручка? Она попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть назад, но ее мышцы не слушались.

Она услышала, как открылась, а затем закрылась дверь. После последовал скрежет как от ногтей, которыми провели по классной доске. Звук становился все ближе и ближе, пока она наконец не увидела Грега, то ли гладко выбритого, то ли уже без фальшивой бороды, тащившего деревянный стул по бетонному полу. Повязка на его шее исчезла, не открыв пореза. В свободной руке он держал коричневый бумажный пакет. Он поставил стул в нескольких метрах перед ее клеткой, затем сел на него. Смотрел на нее снизу-вверх, затем встал, поправил положение стула и снова сел.

— Пожалуйста... — сказала Оливия.

— Нет, — ответил Грег. — Никаких просьб. Никаких. — Он указал на другие клетки. — Это не сработало у них, и это не сработает у тебя. Не спрашивай меня, чего я хочу. Не спрашивай меня, зачем я это делаю. Не предлагай мне ничего. Если бы я хотел тебя изнасиловать, я бы сделал это до того, как запер тебя там.

— Я хочу писить.

— Я не выпущу тебя. И ты это знаешь. К тому же я вижу на полу, что один раз ты уже не удержалась. Так что не беспокойся о том, что мне придется убирать за тобой. Делай то, что тебе нужно.