Мои красавицы - страница 50

— Если ты хочешь, чтобы она прожила подольше, то можешь съездить и купить что-нибудь. Или нет. Это зависит от тебя.

— Я ее подлатаю.

— Тебе лучше сделать это в ближайшее время.

— Здесь поблизости есть круглосуточный магазин «Уол-Март».

— Хорошо. Мне нужно выбраться отсюда.

Вив вышла из комнаты. Кен последовал за ней, закрыв за собой дверь.

— Спасибо, — сказал Кен, когда они поднимались по лестнице. — Мне так жаль, что я врал тебе. Я просто не думал, что ты поймешь.

— А я и не понимаю. Я принимаю это, но не понимаю этого.

— Это справедливо. Это совершенно справедливо. Я просто хочу сказать тебе спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Они прошли в главную часть дома. Кену стало интересно, бродила ли Вив где-нибудь поблизости. Если бы это было так, она бы увидела комнату Даррелла. Основываясь на том факте, что она не сказала «Что, черт возьми, все это значит?», он предположил, что жена не рыскала по дому.

— Ты ведь понимаешь, что это значит, верно? — спросила Вив.

— Что? — Я должна сама это сделать.

Шарлин стояла в душе, втирая шампунь с ароматом кокоса в волосы, и заново переживала момент, когда Ли нажал на спусковой курок.

В воспоминаниях его самоубийство выглядело более жестоко. Настоящий переулок был темным. Она не видела, как пуля пробила его затылок. Но в ее сознании все было ярко освещено, как от люминесцентной лампы во время скачка напряжения. Она увидела кровь — много крови, больше, чем это возможно с медицинской точки зрения, — куски мозгового вещества, осколки черепа, все это летело по воздуху, как в 3D фильме с высоким разрешение в супер-замедленной съемке. Когда Ли ударился о землю, его голова разлетелась на части, как Тыква-Фонарь, оставленная на крыльце еще на неделю кем-то, кто не хотел отпускать Хэллоуин. Поток крови был бесконечен. И Ли все еще был жив. Он лежал на земле, корчась в луже крови, уставившись на нее испуганными глазами, которые вылезли из орбит.

Шарлин хотела бы, чтобы это был сон. Она хотела бы, чтобы только ее подсознание вызывало в воображении эти ужасные образы. Ей не нужно было это дерьмо, пока она бодрствовала, пытаясь насладиться расслабляющим горячим душем.

Она ополоснула волосы, в то время как Ли вцепился в свою искалеченную голову, стоная в муках агонии.

Девушка вышла из душа и вытерлась полотенцем. После того инцидента все стало лучше, но у нее все еще были эти кошмарные моменты, когда она была одна.

Простое решение состояло в том, чтобы не оставаться одной. Ее родители с радостью бы приняли ее. Но она беспокоилась, что если уедет из своей квартиры на несколько дней, то кошмары вернутся вместе с ней. Лучше было встретиться со своими демонами сейчас.

На самом деле она не хотела никаких долгосрочных отношений с Меган, поэтому использовать ее в качестве эмоционального прикрытия казалось плохой идеей. Шарлин определенно не жалела о сексе, но это было сделано для того, чтобы выпустить пар, а не для того, чтобы не думать о случившемся.

Она бы с удовольствием позвонила Герти, просто чтобы немного поговорить, так как она лучше всех понимала, через что прошла Шарлин. Но прямо сейчас Герти трахалась. Она действительно не походила на человека, который пошел бы домой с кем-то, кого она только что встретила, особенно когда была в ресторане в рамках деловой встречи. Это было немного не в ее характере, но Шарлин знала Герти не очень хорошо и не расспрашивала ее о подробностях гетеросексуальной личной жизни. Насколько она знала, залезть Герти в штаны было до смешного просто. Она была молодой, здоровой женщиной, могла трахаться, с кем захотела бы. Это ее личное дело. И это не должно касаться Шарлин.

Она вдруг задалась вопросом, была ли сексуальная распущенность единственной причиной, по которой это было немного не так.

Шарлин подняла телефон и снова просмотрела текстовое сообщение.

ГЕРТИ: Нет! Он слишком старый. Но наш милый официант — нет :)

Официант.

Она никогда не слышала, чтобы Герти употребляла слова «официант» или «официантка». Она всегда говорила «сервер».

Это не обязательно означало, что Герти не могла использовать это слово в текстовом сообщении. Может быть, она хотела подчеркнуть его гендерность, когда писала сообщение своей подруге-лесбиянке.