Моисей. Записки Финееса - страница 8

— Предвечный говорил со мной, — сказал Моисей брату. — В это трудно поверить, но это так. Он велел мне идти в Египет и освободить евреев.

Аарон застыл с куском сыра в руке.

— Ты шутишь, Моисей, — наконец выговорил он.

— Да, это звучит странно, я знаю. Я косноязычен и давно не был в Египте…

— …Я не хотел тебя обидеть, — перебил Аарон.

— Но Он выбрал меня, — продолжал Моисей, — и приказал тебе, Аарон, быть моими устами. Освобождение евреев — не только моя цель, но и твоя. Недаром Господь назвал твое имя. Он знает, что ты умеешь убеждать. Без тебя мне не справиться. Нам покровительствует Предвечный, Он на нашей стороне и на стороне нашего народа.

И пророк подробно рассказал старшему брату о своей встрече с Предвечным.

— Я выполню то, что повелевает Господь, — после долгого молчания отозвался Аарон.

…Когда братья тронулись в путь, Сепфора подошла к Моисею и, опустив глаза, тихо сказала:

— Может, ты ошибся, Моисей, и Господь отпустит тебя домой? Освободить евреев сможет твой брат. Ты — косноязычен, он — красноречив. Ты всю жизнь прожил вдали от Египта, он знает евреев и их жизнь. Он лучше тебя сумеет исполнить Божью волю.

— Все решено, Сепфора, — устало протянул Моисей. — Если хочешь, иди обратно. Я тебя не держу.

Аарон при виде плачущей Сепфоры тяжело вздохнул и отвернулся.

— Это бремя — мое, — продолжал Моисей. — Я не молод и, как любой старик, хочу дожить свой век спокойно. Но Господь призывает именно меня.

— Я иду с тобой. Раз уж Он выбрал тебя, значит, у Него были на то причины.

Оказавшись с семьей в Египте, Моисей расположился в нашем доме. Аарон предоставил ему лучшую комнату, а мы, дети, перешли в бабушкину спальню.

Пророк общался только с Аароном. Они вели долгие беседы, а однажды утром надели нарядные одежды и отправились на встречу со старейшинами, самыми уважаемыми в еврейской общине людьми.

Вечером за ужином Аарон пересказал родственникам содержание этого разговора.

Вначале он обратился к почтенным мужам со страстной речью.

— Народ теряет свою самобытность, сыны Израиля превращаются в язычников и в скором времени могут забыть язык, обычаи и Бога, — восклицал мой дед, воздевая руки к небу. — Если мы не выйдем из рабства, будущие поколения евреев растворятся среди других племен.

Однако большинство из старейшин встретили эти слова весьма сдержанно.

— Да, ты прав, мы сами много раз думали об этом, — отвечали евреи на его призыв. — Но на стороне египтян — сила. У фараона огромная и отлично обученная армия, масса надзирателей, приставов, соглядатаев. Не безумие ли говорить о выходе из рабства? Восстание обречено на провал. Вправе ли мы принять на себя такую страшную ответственность за судьбу народа?

— Египтяне унижают нас, — произнес Моисей, молча выслушав возражения старейшин, — изнуряют непосильным трудом. Евреи становятся рабами не только телом, но и, что самое опасное, душой; многие из них уже смирились со своим жалким положением, относятся к нему, как к должному. Они перестали замечать свое рабство и мечтать о свободе, что и есть подлинное рабство. Это пугает меня больше всего! Евреи могут окончательно забыть о том, что они самостоятельный народ, и уверовать в то, что смысл их существования — гнуть спину на чужаков.

Моисей показал жезл, превращающий воды в кровь и исцеляющий язвы, и поведал, что собирается встретиться с фараоном и убедить его отпустить евреев. Для этого есть предлог: мы должны, по обычаю предков, совершить жертвоприношение в пустыне.

— Старейшины поддержат нас и отправятся вместе с нами к фараону. Завтра же мы пойдем во дворец и дадим первый бой, — закончил Аарон.

— Первый? Ты сказал «первый»?

— Поставь себя на место фараона. Евреи строят египтянам дома, пирамиды, прокладывают каналы. Без нас Египет зачахнет, как пальма без воды, а потому нам предстоит не один бой, а длительная война. Мернепта будет упираться, как вол, ибо Господь ожесточит его сердце, но в конце концов отступит.

— Ты не боишься, что он предпочтет уничтожить половину евреев, но не выпустить их за пределы государства? — спросил Ифамар, сын Аарона, мой дядя. — Мы совсем недавно ликовали, узнав о смерти Рамсеса, убийцы еврейских детей. Теперь мы рискуем навлечь на себя гнев Мернепты, нового властителя.