Молнии Великого Се - страница 12

— Люди великого Князя не нуждаются в подачках таких вонючих смердов! — кичливо заявил Ягодник. — Они сами берут, что пожелают. А ты должен быть благодарен, что тебе позволено ходить по княжеской земле и охотиться на княжескую дичь.

Камню хотелось объяснить, желательно с помощью доброго тумака, зарвавшемуся невеже, что по закону земля Сольсурана принадлежит живущим на ней племенам и родам, а верховный правитель только получает оговоренную с главами родов дань. Но он понимал, что дюжинный говорит не для него. А какую чушь некоторые не наболтают в надежде выслужиться!

Дело в том, что в первом ряду, красуясь синтрамундским панцирем с двойными оплечьями, на дымчатом зенебоке гарцевал княжич Синеглаз. Камень сразу узнал его, хотя не видел около двадцати лет. Уж больно сын князя Ниака походил на мать — царевну Страны Тумана, привезенную в Сольсуран в залог мира между народами и отданную добрым царем Афру своему первому советнику в жены. Но, хотя тонкие, правильные черты лица, статная фигура и густые, длинные волосы дымчато-пепельного цвета производили приятное впечатление молодости и красоты, ледяной взгляд прозрачных глаз и капризный, чувственный изгиб юношески-пухлых губ говорили о том, что нынешний наследник престола больше привык потакать своим прихотям, нежели следовать законам Великого Се.

Княжич Синеглаз равнодушно глянул сквозь Камня и повернулся к дюжинному:

— Спроси его про мальчишку! Да позови сюда второго. Что он там застыл, как примороженный!

— Только время зря терять, — недовольно проворчал Ягодник себе под раздвоенный нос. — Этот старый безрогий зенебок вон не видит даже, куда ступает. Да и второй, верно, не лучше.

Он все же нехотя задал вопрос, и Камень уже мысленно попросил у Великого Се прощения за предстоящее вранье, но говорить ему ничего не пришлось. Взгляд княжича упал на двух пасущихся зенебоков (Крапчатый и его товарищ, напуганные табурлыком, только недавно решили, что можно возобновить прерванный ужин), и в его холодных глазах загорелся интерес.

Подняв факел, Синеглаз внимательно оглядел зенебока царевны, затем наклонил красивую голову на бок и негромко позвал его по имени. Чубарый в ответ приветственно заревел. Крапчатый посмотрел на него с укоризной, словно говоря: «Бестолковый ты дуралей! Все испортил».

Княжич Синеглаз рассмеялся недобрым, похожим на россыпь колотого льда, смехом и поднял факел, освещая террасу. Разоблаченная царевна откинула с лица капюшон.

— Вот так охотник! — рассмеялся Синеглаз, по-змеиному сузив глаза и жадно раздувая ноздри. — Тебя ли, милая сестрица, я вижу в этой глуши? Или это темные духи застилают мой взор мороком-обманом?

Чтобы подчеркнуть свою принадлежность к царскому роду, Синеглаз называл дочь царя Афру сестрой, хотя чувства к девушке питал отнюдь не братские.

На лице царевны не дрогнул ни один мускул:

— Прекрати паясничать! — сказала она негромко, но таким тоном, словно это за ней, а не за ее собеседником стояла дюжина крепких воинов.

На лице Синеглаза досада смешалась с невольным восхищением поистине царской выдержкой красавицы. Он подъехал ближе к террасе и продолжил уже спокойно, если не сказать примирительно:

— Я всего лишь хотел спросить, что ты делаешь в этих безлюдных местах?

— Этот же вопрос я собиралась задать тебе, любезный брат.

— Я ищу своего беглого раба, — с готовностью отозвался княжич. — Ты случайно не видала тут никого?

— Как видишь, здесь со мной только Камень из рода Могучего Утеса. А он, насколько мне известно, свободный человек!

— От кого же ты тогда пряталась?

— От людей твоих, — бесхитростно отозвалась царевна. — Сам знаешь, охотников за рабами в Сольсуране нынче едва не больше, чем в лесу травы.

Синеглаз понимающе кивнул:

— Я вот и дивлюсь, почему столь высокородная дева удобству и роскоши царского дворца предпочитает глушь травяных лесов, да еще путешествует со столь незначительной свитой.

— Травяные леса мне всегда были милы, — пожала царевна плечами, — а что до свиты, то скоро сюда прибудут мои друзья.

— Друзья! — недовольно протянул княжич. — Вечно они путаются под ногами! Ох и доберусь я когда-нибудь до них!