Молнии - страница 26

К Джону Пирпонту Моргану подобраться нелегко, могущество этого магната позволяет ему не только отгораживаться от всего остального мира, но и делать это открыто, заявляя о своей неприязни к окружающей действительности. Однако пути господни неисповедимы: один из тех редких счастливцев, который общается с Джоном Пирпонтом Морганом вне банковской сферы, это одновременно и один из редких счастливцев, связанных дружбой с Грегором, и зовут его Норман Аксельрод. Грегор возобновляет знакомство с Норманом сразу по возвращении в Нью-Йорк, однако предпочитает видеться с ним либо с глазу на глаз, либо в обществе, но только не в домашней обстановке, так как побаивается встреч с Этель, к которой питает чувство, тревожащее его, тем более что оно взаимно.

Но вот наступает день, когда ему поневоле приходится идти к ним на ужин. Обе стороны ведут себя с благородной сдержанностью, хоть и нарушаемой время от времени нечаянными взглядами. Застольная беседа течет вяло; наконец подают кофе, а затем Норман встает, ссылаясь на то, что идет в гостиную за своими сигарами. После его ухода воцаряется долгое молчание. «Вы, — произносит, наконец, Этель, — очень долго пробыли в Колорадо». — «Ну да, — отвечает Грегор, — год. Почти год». — «И ни разу мне не написали», — роняет она с легким упреком. — «Извините… я был так занят, — бормочет Грегор, даже не пытаясь скрыть раздражения. — Я в общем-то никому не писал. И потом, — восклицает он, расхрабрившись, — вы же знаете, какой я негодяй!» — «А уж какая я негодница», — отвечает Этель с улыбкой.

Эти слова звучат настолько многозначительно, что Грегор только молча таращится на нее. В 1900 году женщины так не выражались. А вот Этель взяла и выразилась. Снова воцарилась тишина. Грегор, бросивший слишком долгий взгляд на Этель, теперь с пристальным интересом разглядывает кофейную гущу на дне своей чашки. Этель все еще улыбается, как вдруг в столовую входит Норман с коробкой сигар в одной руке и рекомендательным письмом для Джона Пирпонта Моргана в другой.

Из всех финансистов, которых Грегору доводилось встречать в своей жизни, Джон Пирпонт Морган самый богатый. Мало того, он самый могущественный человек в мире, имеющий активы и получающий дивиденды в самых различных и выгодных областях: нефть, газ, уголь, леса, железные дороги, флот и недвижимость. Юпитер в финансах, Франкенштейн в делах, в жизни Джон Пирпонт Морган являет собой злобное бесчувственное животное, чей гордый девиз состоит из трех коротких максим: думайте больше, говорите меньше и ничего не пишите.

Чрезмерно кряжистый, с могучим торсом гориллы и взглядом питона, Джон Пирпонт Морган предпочитает, чтобы его видели как можно реже и чтобы его изображения ни в коем случае нигде не появлялись. Он совершенно не выносит, когда его фотографируют, но причиной тому отнюдь не скромность, а его нос. Ни один человек в мире никогда не имел такого носа, и никто так не страдал, оттого что на его лице красуется огромный багровый хобот, изрезанный морщинами, испещренный бугорками, осыпанный угрями и заросший жестким волосом. На редчайших снимках, которыми мы располагаем, — кстати, их под страхом смертной казни запрещалось ретушировать! — у него такой вид, словно он готов растерзать фотографа.

Именно этого монстра, между прочим, пользующегося бешеным успехом у женщин, Грегор и вознамерился обольстить, поманив перспективой желанной монополии — возможностью контролировать все будущие станции радиотелефонной связи в мире. Такой диковины у Моргана еще не было, а интуиция подсказывает ему, что она может принести огромную прибыль и, значит, способна соблазнить финансиста. Тем более что Грегору красноречия не занимать.

Да, он красноречив, но неболтлив. И потому остерегается назвать истинную, первоначальную цель своего проекта информационной станции. Помимо того что ее побочной функцией будет общение с марсианами, — которое, как он наконец уразумел, вызывает только насмешки, а значит, об этом лучше помалкивать, — основное назначение этой станции поможет ему осуществить свою главную заветную мечту — производство и распространение по всему миру неограниченного количества энергии, доступной всем и не стоящей ни цента.