Монах - страница 26

«Мерзкий козел! – подумала Шанти. – Брр! Какое мерзкое тело! Впрочем, мне не привыкать изображать всяких подонков».

На груди императора виднелось засохшее пятно от какого-то желтого соуса, глаза его – белесые, бесцветные – были в сеточке красных прожилок, видно, он сегодня еще не ложился спать и держался лишь благодаря энергии, которую давали наркотики. В том, что он их принял, сомнений не было. Его глаза блуждали, император то кривился, то улыбался, как будто лицо жило отдельной от хозяина жизнью.

– Да, ваше величество, на меня было совершено покушение. Балронская шпионка попыталась убить меня каким-то колдовским заклинанием. Но у нее что-то пошло не так, и девица сгорела до состояния скелета.

– Да-да, я слышал, – нетерпеливо отмахнулся император. – Я вот тебя зачем пригласил… я уже сказал – казна пуста. Мне нужны деньги. Не секрет, что многие крупные землевладельцы, купцы и даже дворяне плохо платят налоги. Уверен, что у тебя, вероятно, имеются сведения, кто из них в должной мере не исполняет закон. Так вот, найди таких негодяев, отправь их на алтарь исчадий, а деньги пойдут в казну. За вычетом твоей доли, конечно, – усмехнулся император, глядя на неподвижное, как маска, лицо начальника тайной стражи.

– Это хорошо… доля, – деревянно сказал начальник тайной стражи и зачем-то огляделся по сторонам.

«Десять человек вместе с императором. А сколько спрятано? Они в нишах стоят – раз, два, три… десять! Двадцать человек? И что? Я их всех уложу как картонных. Вот только что потом? Задача ведь не в том, чтобы уложить толпу идиотов…»

Император что-то говорил, но Шанти его уже не слушала. Она встала с места, подошла к двери и внимательно ее осмотрела. Нашла мощные запоры-задвижки, заперла, не обращая внимания на недоуменные взгляды окружающих. Решив, что здесь должна быть еще одна дверь, она прошла мимо ошеломленного, замолкшего императора, осмотрела стену за портьерой, нашла эту дверь. Тоже заперла.

Красно-синее витражное окно под потолком было небольшим, и вылететь через него мог только объект размером с кошку. Впрочем, тоже вариант, подумалось Шанти.

Люди что-то говорили, окликали Шанти, но она подошла к столу и начала быстро раздеваться, сбрасывая одежду на столешницу. Оставшись без единой нитки на теле, драконица отошла на свободное место и стала превращаться, мерцая, меняя очертания.

Люди испуганно закричали, из ниш выбежали охранники с мечами наголо, лучники вышли на боевые позиции, готовые ко всему. Вот только что Шанти начала свое превращение, а вышколенные телохранители уже неслись на чудовище, сверкающее чешуей и возвышающееся над полом на высоту человеческого роста. Видно было, что в телохранителях императора трусливых не держали.

Шанти испытала укол сожаления, что им всем придется умереть, – увы, они оказались не в то время не в том месте. Ну что же, все когда-то умрут. И она тоже. Но хочется, чтобы это было попозже.

Набежавшие охранники были встречены облаком желтоватой взвеси. Если бы Шанти выпустила содержимое второй железы, оба секрета, смешавшись на воздухе, дали бы высокотемпературное пламя, сжигающее все на свете. В этом же случае Шанти воспользовалась «охотничьим» вариантом – желтоватый секрет не убивал, а парализовал жертву. Все, кто вдыхал эту взвесь, застывали, не в силах двинуться, как мраморные статуи. Они лишь вращали глазами, таращили их, способные понимать, но не способные сделать ничего, чтобы спасти свою жизнь. Яд парализовал самое меньшее на два часа, по крайней мере у взрослых драконов. Шанти не была взрослым драконом, но надеялась, что действие яда продержится столько времени, чтобы она успела сделать задуманное.

Замер император, держа в руке бокал с вином, замер заместитель начальника стражи, замерли телохранители – комната наполнилась желтоватой дымкой. На драконов этот яд не действовал, но был настолько сильным, что мог отравить даже оборотней, заставив их замедлить движения.

Шанти быстро оценила обстановку и бросилась к императору – главной ее целью был именно он. Сняла с мужчины одежду – император вытаращил глаза так, что казалось, они выпадут из орбит, похоже, решил, что его сейчас будут есть. Ведь он был в полном сознании.