Монахини и солдаты - страница 18

) Семья Опеншоу была щедра на музыкальные таланты (хотя о Гае этого было не сказать). Дядя Руди, который играл на виолончели, был к тому же и композитором-любителем, снискавшим определенную известность. Однако художники, когда дело касалось портретов, безошибочно выбирали посредственность.

— Как в департаменте? — поинтересовался Манфред.

Он был высок ростом, намного — на целых два дюйма — выше Графа и мощного сложения, настоящий бык. Его крупное вежливое лицо всегда смотрело на мир с выражением превосходства и словно улыбаясь чему-то своему, затаенному. Родители Манфреда не без вызова вернулись в лоно ортодоксального иудаизма, но самому ему все эти вещи были безразличны. В свои тридцать с хвостиком и еще неженатый, он считался в обществе человеком успешным. Граф любил Манфреда, но его крайне раздражало, как по-свойски тот вел себя в квартире Опеншоу. Граф сейчас тоже с удовольствием бы выпил, но, конечно, не мог себе этого позволить, пока Гертруда не предложит.

— В департаменте? О, все нормально. — Что еще он мог ответить? Департамент теперь ничего для него не значил. Ему не хватало там Гая, очень не хватало, но он не собирался говорить об этом Манфреду. В разговорах между собой они никогда не касались ничего личного. И все же Манфред тепло относился к Графу, врагом ему он не был.

— Не хотите присоединиться? — предложил Манфред. Дразнил Графа.

— Нет, благодарю.

Вошел Стэнли Опеншоу. (На час посещений Гертруда всегда оставляла двери открытыми, чтобы приходящие не беспокоили звонком.) Стэнли был двоюродным братом Гая. Он тоже женился на нееврейке, но, по мнению родных, с излишней готовностью перешел в англиканскую веру, которой придерживалась его жена. (Гертруда, как Гай, не исповедовала никакой веры, если не принимать за таковую ненависть ко всякой вере.) Он был членом парламента, принадлежа к правому крылу лейбористской партии. Усердный мягкий человек, любимый избирателями (он представлял Лондон), он никогда не претендовал на место в правительстве. Джанет, его жену, экономиста по профессии, считали умней его. Она иногда являлась с визитом на Ибери-стрит, но с Гертрудой отношения у нее не заладились. (Джанет была настолько хорошей кулинаркой, что Гертруда с самого начала решила даже не пытаться соперничать с ней в этой области. К счастью, Гай едва замечал, что ему подают, и ел все подряд.) Хотя один глаз у Стэнли был заметно больше другого, он был привлекательным мужчиной, с такой же пышной шевелюрой, как у Гая. Трое его очень милых детей отлично успевали в школе.

— Привет, Стэнли! Не в палате сегодня?

— Нет, и все равно долго не могу оставаться, сегодня вечером меня будут резать без ножа.

В такие «операционные» дни Стэнли сидел до рассвета в приемной в палате общин, выслушивая стенания своих избирателей.

— Ты обожаешь несчастья, — заметил Манфред.

— Меня интересуют любые несчастья, — ответил Стэнли. — Каждое из них указывает на существующую проблему. Так что не могу ставить это себе в какую-то моральную заслугу.

— И надеюсь, не ставишь.

— А я только надеюсь, что моя машина еще раз заведется.

— Эд Роупер надел на свою цепи.

— Молодец! — (Эд Роупер, «почетный» кузен, занимался продажей предметов искусства.) — Есть что новое насчет Гая, Граф?

— Ничего нового, — ответил Граф. — У него сейчас Гертруда.

— Хотел бы я знать, собирается она продавать их французский дом? — сказал Стэнли, наливая себе. — Я бы не против купить его.

Графа возмутили эти небрежные расспросы, безразличие, беспечное настроение, чуть ли не как на вечеринке. Хотя как им еще себя вести? Они чередой проходили перед Гертрудой, от них веяло живучей ординарностью, что, возможно, помогало ей больше, чем мрачная серьезность Графа. Стэнли, по крайней мере, старался говорить потише. Громкоголосому Манфреду это было труднее сделать.

— Вероника, здравствуйте!

— Ужасно, какой снег на улице!

— Странно, но мы это тоже заметили.

— Ну, вы-то двое приехали на машине, а я шла пешком.

— Обратно я вас отвезу.

— Спасибо, Манфред. Боты я оставила в передней, а эти тапочки принесла в сумке, мы надеваем такие, когда устраиваем детские праздники. Здравствуйте, Граф. Гертруда, видимо, у Гая? О, выпивка, спасибо, Стэнли, дорогой.