Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 25

. Оставаясь подвластным Менгу-Тимуру, Ногай в 70-х гг. XIII в. приобретал все большее и большее влияние в делах Золотой Орды, и с его все возраставшим значением начали считаться и в Византии и в Египте[224]. Наконец, сo смертью Менгу-Тимура в Золотой Орде прямо образовались два военно-политических лагеря.

Сразу же после смерти Менгу-Тимура, при Туда-Менгу, Ногай выступил в роли самостоятельного правителя и в 1282 г. отправил свое посольство к египетскому султану[225]. Если не явно враждебно, то во всяком случае довольно независимо держал себя он и по отношению к захватившему (в 1287/88 г.) ханский престол Телебуге-хану[226] и, тайно поддерживая связь с сыном Менгу-Тимура Токтаем (Тохтой), который бежал от Телебуги, взялся вместе с тем быть между ними посредником, утверждал, что у него имеется указ от Батыя примирять тех, кто будет «мутить в улусе его и уруке»[227]. Таким образом, со смертью Менгу-Тимура, т. е. с 1280–1282 гг. и до 1291 г. (нового переворота), в Орде воцарилось фактически двоевластие[228]. Оно явственно обнаруживается в событиях, изложенных в рассказе[229] о баскаке Ахмате. Летопись говорит о двух «царях», один из них — Телебуга, другой — Ногай: «князь же Олегъ иде в орду о томъ с жалобою къ царю Τелебузе»; «Ахмать же бяше въ то время въ ордѣ у Ногоя царя» (Симеон. л.). Князья Курской «области» — Олег Рыльский и Святослав Липовичский считают «своим» царем Телебугу: «князь же Олегъ нобѣжал къ своему Телебузѣ цаρю» (Симеон. л.); Олег говорит Святославу: «и нынѣ затерял еси правду мою и свою ти, не идешь ни к своему цесарю, ни к Ηогою на исправу (Лавр. л.); в Троицкой летописи: «а еще не идешь ни къ своему Царю ни к Ногаю на исправу». В ставку Телебуги дважды ходил Олег с жалобой на Ахмата ж исполнял приказания Телебуги — сначала с «приставами» Телебуги разгоняет «слободы» Ахмата; впоследствии «по цареву слову» убивает Святослава, причем приводит с собою из Орды татарский отряд: «прида Олегъ изъ Орды с Тотары» (Лавр., Троицк., Симеон. лл.). Мало того, Олег считает себя правым перед баскаком Ногая Ахматом, поскольку он (Олег) разгонял «слободы» не «разбоем», а с «приставами» Телебуги («понеже сам прав бяше предъ бесерменином»); он не осмеливается ехать к Ногаю на его зов только потому, что его «сродник» Святослав самовольно (без разрешения Телебуги), напал на слободы: «ударилъ ночи на свободу разбоемъ» (Симеон. л.). Формально, таким образом, как будто верховная власть признается за Телебугой. Но фактически в «области» царит двоевластие, так как хозяйничает все же Ногай. Баскак и откупщик дани Ахмат послан от Ногая. Ногай вызывает к себе Олега и, когда тот не приезжает, в гневе посылает на него рать: «царь же Ногой разгнѣвася и дасть рать на Олга и повелѣ его изнимати, а княжение его взяти все» (Симеон. л.). Итак, в б. Черниговском княжестве, в «княжении Курскиа области», местные князья признавали себя вассалами Телебуги; но фактически царило двоевластие, и в «области» все же хозяйничал Ногай. Как же обстояло дело на Северо-востоке и какому «царю» повиновались князья Ростово-Суздальского края?

В 80–90 гг. XIII в. в Северо-восточной Руси образовались те две взаимно враждебные политические группы, вражду которых впоследствии так резко подчеркнул летописец, рассказывая о съезде 1297 г.; на съезде этом «сташа супротиву себе, со единои стороны князь великий Андрѣй, князь Феодор Черный Ярославский Ростиславичь, князь Костянтинъ Ростовьскыи со единого, а съ другую сторону противу сташа князь Данило Александровичь Московский, братъ его князь Михаило Ярославичь Тферскыи, да с ними Переяславци съ единого. И за малымъ упаслъ бог кровопролитья, мало бою не было; и подѣлившеся княжением и разъѣхашася кождо въ свояси» (Симеон., 1297). В одном лагере, как видим, в союзе — представители Переяславля — князь тверской и князь московский, в другом — князья ростовские, к которым примыкал их верный союзник князь Андрей Городецкий. В том же году Андрей захотел идти на Переяславль, а также на Москву и Тверь. «Братья» Данило Александрович и Михаил Ярославович собрали «противу» большую рать и не дали князю Андрею идти на Переяславль, так как князь Иван Дмитриевич, идя в Орду, приказал «блюсти» свою отчину Переяславль князю Михаилу Тверскому (см. Симеон, л.). Тверской и московский князья, действительно, находились в союзе; к ним примыкал и переяславский князь, поручивший Михаилу Тверскому «блюсти» Переяславль.