Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 42

; он обнищал и оскудел — потому, что часто приходилось ездить с князем в Орду, что часто испытывал «нахождения» татарских ратей, что часто приезжали татарские послы, а также «чястыми тяжкыми данми и выходы тяжкими, еже во Орду и чястыми глады хлѣбными»; главная же причина — «насилованье», учиненное в Ростове великим князем Иваном Даниловичем. В Ростов приехали бояре Калиты и «возложиста велику нужу» на град и «гонение много умножися». Они мучили ростовцев, отнимали у них имущество: «и не мало ихъ отъ Ростовець Москвичемъ имѣниа своя съ нужею отдаваху, а сами противу того раны на тѣлеси своемъ со укоризною взимающе и тщима руками отхожаху, иже послѣдняго бѣдства образъ, яко не токмо имѣниа обнажени быта, но и раны на плоти своем подъяша и язвы жалостно на себѣ носиша и претърпѣшя». Надо сказать, что Ростовское княжество было и ранее знакомо Калите в совершенно особой обстановке; вспомним, что в 1320 г. в Ростове было восстание: «быта зли татароьѣ в Ростовѣ и собравтеся людие изгонита ихъ из града», а два года спустя последовала карательная экспедиция — вместе с татарами пришлось тогда итти и Калите («приде изо Орды князь Иоанъ Даниловичь, а снимъ поганый Ахмулъ и плѣниша много людий и посѣкота и Ярославль пожже мало не весь».)[360]. Нет сомнения, что не Калита тогда был распорядителем дела. В «Довести о царевиче Петре», сохранившей нам описание Ахмыловой рати, Иван Данилович даже не упомянут[361]. Показания «Повести» тем более для нас важны, что она составлена современником и очевидцем событий[362]. Тогда, как явствует и из «Повести», Ростов был пощажен. От Ярославля, по данным этого памятника, Ахмыл двинулся к Ростову[363]. Что в Ростовской области помнили об Ахмыловой рати, и помнили долго, видно из «Жития Сергия Радонежского», которое этим событием определяет год рождения Сергия[364]. Автор «Повести о Петре» вспомнил об Ахмыловой рати потому, что монастырь, основанный ордынским: царевичем Петром, обратившимся в христианство, избежал погрома благодаря вмешательству потомка ордынского царевича Петра — Игната. Когда Ахмыл, опустошив Ярославль, двинулся к Ростову, владыка и ростовские князья из города бежали. Игнат догнал владыку и под угрозой смерти приказал ему встречать Ахмыла: «наше есть племя и сродичи», — говорил он. Владыка вернулся и вышел навстречу Ахмыл своей рати с крестным ходом. Между тем ордынское войско, шедшее с севера, от Ярославля, пришло как раз на поле между Петровским монастырем и берегом озера[365]. С минуты на минуту можно было ожидать погрома. Было, по словам «Повести», «страшно». Положение спасли Игнат и Прохор: они вышли навстречу с крестным ходом, Игнат подносил Ахмылу дары[366]. Автор, инок монастыря Петровского-на-поле, очевидно вышел сюда же, где стояли представители города и владыка, и видел, как Игнат подносил Ахмылу дары: «и страшно еже видѣти рать его вооруженну»[367]. Игнат, согласно рассказу «Повести», объяснил Ахмылу, кто он (Игнат), и, указывая на монастырь как на первое место, которое могло подвергнуться разгрому, просил пощадить то, что было основано его прадедом, одним из ближних родственников хана. Благодаря усилиям Прохора и Игната город был пощажен. Тем больший гнев Орды должны были бы вызвать против себя ростовцы, если они оказались непокорными требованию Орды. По словам автора «Жития Сергия», со вступлением Калиты на великое княжение Владимирское Ростовское княжение досталось «к Москве». Можно сказать, что Ростовское княжение досталось «к Москве» при Донском, в эпоху распада Золотой орды: согнав из г. Владимира вторично суздальского князя и пройдя ратью под Суздаль, Дмитрий Иванович сделал, по свидетельству тверской летописи, «такоже надъ ростовськымъ княземъ, а галичского князя Дмитрия выгнал из Галича. Мы знаем, что в интересах московского князя действовал в те годы Андрей: Федорович Ростовский и что Константин Ростовский бежал в Устюг, спасаясь от московского засилья[368]. Первые записи о Сергии автор «Жития Сергия» составлял на исходе ХIV в., т. е. около 30 лет спустя после того, как Ростовское княжение действительно досталось «к Москве», а само «Житие» написано им (на основании этих записей) еще позднее